После дуэли   ::   Рощин Михаил Михайлович

Сказать, что и прошедшее ничего не стоит, и нынешнее, а в будущее вовсе не верить – это удобная идея. Но это значит – отравлять общество, гнусной болезнью поразить его кровь! Что страшнее сомнения!..

Кушинников. Если я вас понял верно, то вы… тут была и некая противная вам идея? А?

Мартынов молчит. Задумался.

…Прелюбопытно… Я, признаться, подозревал, что карикатуры, кинжал и прочее слишком малозначительно для причины, этого может хватить лишь для повода, и, как вижу…

Мартынов. Умники! Собаки! Да их всех!.. Что? Я ничего не говорю. Я не хотел, повторяю, и не думал убить. Не мне судить, кто полезен обществу и кто вреден! Хотя я убежден и живу в убеждении, что знаю край между добром и злом. Я плачу над ним, я молю у бога прощения каждую ночь, он был мне товарищ…

Кушинников. Я понимаю.

Мартынов. Но он сам наскакал на мою пику, как ни разворачивал я копя. (У него слезы на глазах.) Он был безумец и всегда играл со смертью…

Пауза.

…Я ведь и стрелял всегда плохо. Ей-богу, не владаю, как иные…

Кушинников. Я расстроил ваши чувства, простите… Еще лишь единое соображение. О силе вашей обиды и негодования говорит еще и то, что вы ведь предвидели все последствия для вас как участника поединка? Так? Ведь государь сослал многих за дуэли в каторгу…

Мартынов. Перед государем винюсь и отвечу! Но кавказец готов обыкновенно ко всякому удару судьбы, – мы здесь не в Энгельгардтовом маскераде… Я думал лишь о чести.

Кушинников. Понимаю. И еще: не принимали вы во внимание опальное положение вашего противника?

Мартынов. Я? Да мы и тут равны: нетто и я не в опале?

Кушинников. Да-да, разумеется, хоть тут и несколько иное.

Мартынов (подозрительно). Что ж иное?

Кушинников. Нет, не беспокойтесь… Я ведь исключительно об истине хлопочу, и теперь, думаю, она рисуется мне яснее прежнего… Да, вот еще какой вопрос вас может ожидать в будущем: коли повод был мал, коли вы были товарищи, коли… ну, и тому подобное, то отчего ж, даже имея целью проучить, вам было не целить в ногу, скажем, или?…

Мартынов (быстро). Я отвечал: я плохо стреляю. Я вовсе не целил. Я… не знаю… Богу ли, дьяволу было угодно, но я…

Кушинников. Вы просили о передаче вашего дела из суда гражданского в военный?

Мартынов. Так точно. От гражданского что ждать? Сибири? А мне совершенно противен холодный климат. Военный по крайней мере оставит здесь либо…

Кушинников. Да, здоровье, конечно, надо беречь…

Пауза.

…И еще, простите, прямо спрошу: хотели вы проучить или доказать? Доказать, что не ниже его? И не себе только, но и всем?…

Мартынов. Отчего ж это надо доказывать? Кто себя считает ниже другого?… Вы странное спрашиваете, подполковник! «Дантес»… «в ногу»… «не ниже»… Право, странное!.. (Вдруг встает, нервно.) Не в поэта, не в поэта! Он мне не поэт!.. Не могу! Будет!..

Пауза.

Кушинников. Прошу простить… Что ж, благодарю вас. Я понял нынче многое. То есть я и прежде предполагал, что ваш противник весьма отравленный человек, но теперь я склонюсь к тому, что он был (испытующе) в некотором роде уже труп. А?

Мартынов. Как-с?

Кушинников. Но разве ум его был не бесплоден? Разве чувства его не остыли? Разве деятельность его не была пуста? (Видит, что Мартынов теряется.) …То есть при самой живой и энергической оболочке?

Мартынов успокаивается.

…Ну вот. А нам ведь важна суть вещей, не так ли? Вот вы хлопочете о своем здоровье, стало быть, вы здоровый человек. А смерти искать может лишь тот, кто безнадежно болен…

Мартынов (уже ничего не понимая). Ему не сравнялось двадцати семи, он был всегда крепок…

Кушинников (продолжая). А отчего болен? Отчего?… (Мартынову.) Я о нравственном, о душевном здоровье… Нда!.. Герой нашего времени!.. Ну-с, еще раз примите мои извинения и благодарность, вы дали мне сведения весьма ценные… (Смеется.