После дуэли :: Рощин Михаил Михайлович
Страница: 7 из 24 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕНе надо слов. Ты всё поймёшь сама, 30.06.10 - 05:37 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
И из-за чего? За что? За шуточки? За насмешки? За шуточки таких дуэлей не условют! А тогда условют, когда сволочь, когда сволочи… (Задыхается.) Сволочь знает, когда можно, а когда нельзя!..
Трубецкой (Столыпину). Что он говорит, Монго? Столыпин машет рукой: оставь, мол. Голицын. Мне пора, господа! Лев Сергеевич, а ты? Пушкин. Иду, иду тоже… Дорохов, ну что теперь кулаками-то махать? Голицын. И других винить! Всяк сам свою пулю ловит. Пушкин. И на свою Черную речку спешит. Голицын (Столыпину). Не затягивайте, съезжайте! И не мучьте себя… (Трубецкому.) И вы. Слышите? Что уж теперь!.. Пожимают руки. Столыпин кивает. Бенкендорф. Ия откланяюсь. Собираются и выходят. Дорохов кусает подушку, рычит. Второй жандармский голос. А вот, вашество, стишок мною списан, сказывают, Лермантова: «За девицей Эмили молодежь, как кобели…» (Хихикает.) Первый. Оставь, прочту. Пушкин, Голицын и Бенкендорф на террасе. Пушкин (тихо). А в самом деле, кто помнит королей, при которых жил Дант? Или Шекспир? Кому известно, кто ослепил Гомера? Голицын. Да будет! У государя и без того многотерпеливое сердце. Мог он и с Пушкиным, и с иными обойтись куда круче, но… Пушкин. Да куда ж круче? Голицын. Тише! Поставь-ка себя на его место: станешь ты дозволять то, что подрывает власть и вредит отечеству? Бенкендорф. Зачем же равенство ставить между отечеством и властью? Власть разная бывает – отечество одно. Пушкин. Складно, юнкер! Татары – тож триста лет были на Руси властью! Бенкендорф. И что ж за вред от Пушкина отечеству? Голицын. А ну вас! (Машет рукой и быстро идет с крыльца.) Дорохов откинулся и вмиг уснул. Краски заката. Столыпин и Трубецкой. Столыпин (по-прежнему с горькой иронией). Ну что, Сергей, видно, пора. Воду пили, ванны принимали, погуляли… Трубецкой. Что говорить, много успели. Даж Мишку похоронить. Я поеду в полк завтра. Езжай и ты. Не думай. Столыпин. Да. Теперь, видать, все равно… Дорохов-то! Накричался. Пауза. …Ах, не хотелось ему помирать! Всю жизнь про смерть разговаривал, – видно, утомил ее. Трубецкой. Судьба. Случай. Столыпин. Случай-то случай, да только он его десять лет стерег. Пренебрежение к пошлости отличает всякого умного человека, но он доводил его до абсурда, до невозможности. Вот пошлость и отплатила. Трубецкой. Тоже хочешь сказать: сам виноват? Столыпин пожимает плечами. …Да, сами мы в себе виноваты… Столыпин. Ах, как надоело все!.. Тоска, Серж!.. Входит Соколов. Соколов. Обедать-то станете, Алексей Аркадьич? Столыпин. Что?… Нет, не буду. (Трубецкому.) Ты не хочешь? (Тот отказывается.) Ты вели собираться, старый. Бумаг только его не трогай, я сам приберу. Соколов. И то надо, батюшка, все растаскают: дамы кто листок унесет, кто пуговку, и этого не убережем… Этой барышне снурочек от крестика нательного отказали… Трубецкой. Это ты Кате? Вместо ее бандо? Столыпин кивает. Соколов. Как барыне-матушке-то все свезем, как покажем? Как же ты, скажет, Андрюшка окаянный, не уберег барина, как упустил?… Да как же, скажу, матушка, ходил, пил, ел, а наш-то его все: Мартыш, Мартыш!.. Кабы знал я, матушка,… Вот тебе и Мартыш!.. (Уходит.) Трубецкой. Мартыш!.. Он все в остроге? Столыпин. Не знаю. Какая разница, он сделал свое дело… А мы… Мы и теперь защитить его не можем. (Подходит и снимает со стола портрет.) Прости, Миша… Трубецкой. Опять бежать! Ну, судьба!.. 2. Пятигорск, острог Темная комната с решеткой. За деревянным столом, на котором листки бумаги и чернильница с гусиным пером, сидит Мартынов (25 лет). Лицо его освещено свечой. Он в черкеске, голова обрита, баки, он грубо красив, выражение упрямое. Он не пишет, он говорит с человеком, который ходит по темной части комнаты, – это жандармский подполковник Кушинников, «особых поручений» чин, посланный Бенкендорфом на Кавказ тотчас вслед за Лермонтовым. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|