После разлуки. Берлинский песенник   ::   Белый Андрей

Струя исчисленного смысла,

Как трепетание крыла

Переливного коромысла,

От ясноротого чела —

Взметает пепельные кучи

Неистлевающих волос,

И из-под них — на нас текучий,

Слезой сияющий вопрос;

Переливной игрою линий

Топазы сыплются из глаз;

И расширяет блеск павлиний

Переливной его атлас;

И в нас стремительно забьется

Наш ослепительный ответ;

И ослепительно взорвется

Из волосатой груди свет

И, точно взвизгнувшие диски,

Взорвут кипящие слова

И волоса, как василиски,

Взовьет горящая глава.

В переливных браслетах света

Его воздушные персты

Воспламененный знак завета

Взогнят из тихой высоты.

Май 1922

Цоссен



БЕССОННИЦА

Мы — безотчетные: безличною

Судьбой

Плодим

Великие вопросы;

И — безотличные — привычною

Гурьбой

Прозрачно

Носимся, как дым

От папиросы.

Невзрачно

Сложимся под пологом окна,

Над Майей месячной, над брошенною брызнью,—

Всего на миг один —

— (А ночь длинна —

Длинна!) —

Всего на миг один:

Сияющею жизнью.

Тень, тихий чернодум, выходит

Из угла,

Забродит

Мороком ответов;

Заводит —

Шорохи…

Мутительная мгла

Являет ворохи

Разбросанных предметов.

Из ниши смотрит шкаф: и там немой арап.

Тишайше строится насмешливою рожей…

Но время бросило свой безразличный крап.

Во всех различиях — все то же, то же, то же.

И вот — стоят они, и вот — глядят они,

Как дозирающие очи,

Мои,

Сомнением

Испорченные

Дни,

Мои

Томлением

Искорченные

Ночи…

Москва

Больница

1921



БОЛЬНИЦА

Мне видишься опять —

Язвительная, — ты…

Но — не язвительна, а холодна: забыла

Из немутительной, духовной глубины

Спокойно смотришься во все, что прежде было.

Я в мороках

Томясь,

Из мороков любя,

Я — издышавшийся мне подаренным светом,

Я, удушаемый, в далекую тебя,—

Впиваюсь пристально. Ты смотришь с неприветом.

О, этот долгий

Сон:

За окнами закат.

Палата номер шесть, предметов серый ворох,

Больных бессонный стон, больничный мой халат;

И ноющая боль, и мыши юркий шорох.

Метание —

По дням,

По месяцам, годам…

Издроги холода…

Болезни, смерти, голод…

И — бьющий ужасом в тяжелой злости там

Визжащий в воздухе, дробящий кости молот…

Перемелькала

Жизнь,

Пустой, прохожий рой —

Исчезновением в небытие родное.

Исчезновение, глаза мои закрой

Рукой суровою, рукою ледяною.

1921

Москва

Больница



ТЫ — ТЕНЬ ТЕНЕЙ

Ты — тень теней…

Тебя не назову.

Твое лицо —

Холодное и злое…

Плыву туда — за дымку дней — зову,

За дымкой дней, — нет, не Тебя: былое, —

Которое я рву

(в который раз),

Которое, — в который

Раз восходит,—

Которое, — в который раз алмаз —

Алмаз звезды, звезды любви, низводит.

Так в листья лип,

Провиснувшие, — Свет

Дрожит, дробясь,

Как брызнувший стеклярус;

Так, — в звуколивные проливы лет

Бежит серебряным воспоминаньем: парус…

Так в молодой,

Весенний ветерок

Надуется белеющий

Барашек;

Так над водой пустилась в ветерок

Летенница растерянных букашек…

Душа, Ты — свет.

Другие — (нет и нет!)—

В стихиях лет:

Поминовенья света…

Другие — нет… Потерянный поэт,

Найди Ее, потерянную где-то.

За призраками лет —

Непризрачна межа;

На ней — душа,

Потерянная где-то…

Тебя, себя я обниму, дрожа,

В дрожаниях растерянного света.

1922

Берлин



МАЛЕНЬКИЙ БАЛАГАН НА МАЛЕНЬКОЙ ПЛАНЕТЕ «ЗЕМЛЯ»

Выкрикивается в берлинскую форточку

без перерыва

Бум-бум:

Началось!

1



Сердце — исплакалось: плакать —

Нет

Мочи!..