Семь дней в мае   ::   Нибел Флетчер

 — А вы предпочли бы, наверно, быть сегодня на площадке для гольфа?

Кейси никогда не мог понять, откуда у рядовых такая осведомленность о личных привычках офицеров. Он подмигнул моряку:

— Как и ты, наверно. Но кому-то же нужно нести вахту.

— Так точно, сэр, — ответил часовой и, чувствуя себя по случаю воскресенья несколько вольнее, добавил: — Да и работается лучше, когда начальства меньше.

Кейси прошел через лабиринт коридоров и кабинетов штаба. Некогда в нем работало до четырехсот офицеров во главе с генерал-лейтенантом, но за последние годы штат сократился вдвое и штаб превратился, по сути дела, в орган планирования при председателе комитета начальников штабов. Сегодня тут было так же безлюдно, как и внизу на автомобильной стоянке. Кейси услышал стук пишущей машинки и, судя по ее неуверенному ритму, решил, что какой-то офицер сам пытается напечатать ответ на залежавшийся документ.

Оказавшись в своем большом кабинете, Кейси окинул взглядом выцветшую зелень стен и окончательно утвердился в мысли, что он снова на службе, в холодной и мрачной громаде Пентагона. Он повесил китель и, со вздохом опустившись на стул, стал просматривать захваченные из дому воскресные газеты.

В «Вашингтон пост» полковник пробежал статьи двух комментаторов, ознакомился с результатами игр в бейсбол, потом взялся за «Нью-Йорк таймс» и подробно, не пропуская ни строки, начал читать обзор последних событий.

Повсеместно от Малайи до Милуоки происходили неприятности. Совещание промышленников Среднего Запада осудило заключенный договор; комитет каких-то граждан послал телеграммы всем членам конгресса, требуя призвать на военную службу бастующих рабочих ракетных заводов.

Но в каком бы кислом настроении ни находился мир, лично у него, Джигса Кейси, не было, в сущности, оснований хандрить. Он чувствовал себя здоровым и отдохнувшим. В свои сорок четыре года Кейси обладал не только прекрасным самочувствием, но и изрядной долей скептицизма. После окончания войны в мире так и не наступило успокоение, а если бы оно наступило, то кому бы тогда понадобился он, морской пехотинец? Его родина, к которой он относился со смешанным чувством любви и раздражения, ухитрилась благополучно просуществовать почти два столетия и, если повезет, поблагоденствует еще лет тридцать — примерный срок, в течение которого все происходящее еще будет затрагивать его лично. Однако сегодня утром Кейси не находил в себе обычной терпимости к ошибкам и заблуждениям своей страны. Он был встревожен, и ему это не нравилось.

Полковник морской пехоты США Мартин Дж.Кейси казался самому себе воплощением «живучести», если выражаться на жаргоне Пентагона. Он не отличался особой красотой, но когда-то женщины находили его неотразимым, да и теперь еще в разговорах называли симпатичным. Среди мужчин он пользовался уважением. Кейси был чуточку выше шести футов и сейчас, после года канцелярской работы, весил сто девяносто фунтов. По его расчетам, это было фунтов на десять больше, чем нужно, однако никаких признаков ожирения в его фигуре не замечалось. Прическа бобриком пока еще надежно прикрывала начавшую лысеть макушку. Спокойные зеленоватые глаза и короткая шея придавали ему солидность. Такими же солидными выглядели и его сыновья, фотография которых стояла на письменном столе.

Кейси не относился к числу бескорыстных рыцарей истины и добра и не блистал особым умом. В военно-морском училище в Аннаполисе, не проучившись еще и года, он понял, что оба эти качества совсем не обязательны для преуспевающего военного. И все же он был хорошим, храбрым морским пехотинцем и надеялся уйти в отставку бригадным генералом. Если бы его спросили, почему он не претендует на большее, он ответил бы: «Для Кейси и этого хватит».

Почти час потребовался ему, чтобы прочитать «Таймс».