Русское варенье   ::   Улицкая Людмила Евгеньевна

Что вы имеете в виду?

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Ничего особенного… просто некоторые вообще не выходят…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Я, собственно, имею в виду нашу семью, Дворянкиных. Лепехиных больше нет… Фамилия закончилась на вас, Андрей Иванович. И Граевских больше нет. А ваш единственный наследник Ростислав – ваш племянник, между прочим, – носит фамилию моего покойного брата Николая Дворянкина!

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ (зевает). Пойду-ка я, пожалуй, спать. Слишком поздно для геральдических изысканий… Слишком поздно. А почему кошка все время орет?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Ой, Мурка с вечера влезла на дерево и орет. Видимо, женихов призывает.

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. А-а… понятно…



Раздается отдаленный благовест, в гостиную входит Варвара в черном головном платке. В руках у нее цепочка от унитаза с фарфоровой грушей на конце.



МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Доброе утро, Вавочка. Осторожнее, там осколки. Я потом подберу…

ВАРВАРА. Ты посмотри! Опять цепочка оторвалась! Он же на прошлой неделе чинил! Что за свинство, в конце концов! Дом разваливается, всем наплевать…

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Спокойной ночи! (Уходит.)

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Ну что можно поделать? Я дала Семену десять долларов на прошлой неделе. Чайник поставить?

ВАРВАРА (бросает цепочку на стол, поправляет платок). Какой чай? Я в церковь. Ты позови этого Семена, пускай сделает по-человечески.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. По-человечески нельзя.

Он мне объяснял. Там надо что-то менять, муфту, кажется, и какую-то особую, теперь таких не производят… И трубы… Он сказал, что засор капитальный, это не только у нас, это по всему поселку канализация выходит из строя, так что надо пользоваться уборной во дворе…

ВАРВАРА. Какой еще уборной во дворе?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Позади оранжереи маленький домик. Там была уборная для рабочих, когда дачу строили…

ВАРВАРА. А-а… Там же двери нет!

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Нуда…

ВАРВАРА. О Господи… (Накидывает пальто.) Я пошла… К обеду не ждите. Я в монастыре с сестрами пообедаю…



Хлопает дверью – электричество гаснет. Уже рассвело. Мария Яковлевна переворачивает стул и ставит его на опасное место ножками вверх. Теперь имеется три перевернутых стула, остальные девять вокруг большого стола. Раздается треск пишущей машинки, потом на этом фоне шаги, хлопанье дверями. Входит красавица Елена (Леля) в ночной рубашке. В руках у нее пульверизатор с духами, она прыскает себе на руки, нюхает.



МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Эту доску действительно пора заменить. Скоро будет дыра посреди комнаты.

ЕЛЕНА. Маканя! В уборной нет этой штуки. Куда она делась?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Доброе утро, деточка. Вот она, на столе лежит.

ЕЛЕНА. Зачем на столе?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Оторвалась. И там вообще, кажется, опять засор. Вода плохо сходит. Позвони, пожалуйста, Семену, пусть починит.



Мария Яковлевна берет кастрюлю, наливает воду, уходит. В уборной сливают воду. Мария Яковлевна возвращается. Елена звонит по телефону – аппарат послевоенных времен.



ЕЛЕНА. Контора? Семен на месте? Хорошо, зайду…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА (берет стул). Я пока поставлю возле уборной, чтоб не пользовались.



Елена накидывает шубу на ночную рубашку, сует ноги в валенки.



МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Леля! Ты сошла с ума? Куда ты?

ЕЛЕНА. В контору. Семена приведу…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Ты что, в контору в таком виде пойдешь? Ты же простудишься. Ноль градусов!

ЕЛЕНА. Не зуди, Маканя. (Уходит.)



К треску пишущей машинки присоединяется кошачье мяуканье. Мария Яковлевна трет виски. Трясет головой.



МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Видимо, давление…



Открывает большой старый холодильник, что-то достает, что-то туда засовывает. Бормочет. Треск машинки обрывается. Входит Наталья Ивановна.



НATАЛЬЯ ИВАНОВНА. Доброе утро, Мария Яковлевна.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Доброе утро, Наталья Ивановна.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА.