Сборник стихов Рассказы   ::   Асиновский Олег

И в одуванчиках смущенно

на мышь тюленя водружал.

И Черномор психует рядом.

И в одуванчиках змеясь,

из сапога плескался ядом

на водолаза вещий князь.

x x x

Полярник светится, как жук.

Внутри галеры антикварной

веслу насвистывает стук.

И в крошке тикает сухарной.

Ему полярная сова

крылами руки полирует.

Из-под ногтей растет трава.

В ней раб боится и жирует.

А жук жирует, не таясь.

Дырявит, тискает галеру.

И весел девственная связь

не разрушает атмосферу.

x x x

Пугает юг, который север.

Мужчины говорили "ах",

свесились, угадывая клевер

красивый в кроличьих зубах.

Они кочуют неумело,

охотно дышат в темноте.

У них душа зубастей тела

и кролик мертвый в животе.

x x x

Радость по заслугам, по делом

домашняя и на просторе

любителю своим углом

пенять и фауне, и флоре.

Любителю пенять собою,

кровушкой своею голубою,

которая не пролилась

в углу, где дочка родилась.

x x x

Разведчица к родителям уйдет.

Она с волшебницей-трусихой

им колыбельную поет

в лицо, как на руках у психа.

Родители ответить захотят

родным сестренкам благозвучным.

И омолаживают взгляд

умением своим подручным.

Младенчество приблизилось, как дочь

и старикам глаза закрыло

разведками волшебными. И прочь

безумие отпрыгивает мило.

x x x

С крановщиком орел беспечный

ходил кошачьими кругами

в стволе кабины долговечной.

И наслаждался рычагами.

Жуки ходьбе орла мешали.

Он им отвинчивал головки.

Во глубине жуков дышали

цветы без остановки.

x x x

Светелка-попрыгунья, соль земная,

в затылок дышит этажу.

Она, как утка подсадная,

бредет туда, куда скажу.

Рати сходятся в припрыжку

и на свету деля паек,

земную соль кладут на вышку.

Там план сражения пролег

и в перья ратников пакует.

Играют светом этажи.

Сраженье спит и соль ворует

земную у небесной лжи.

x x x

Смилуйтесь, четыре черепахи,

забирая под свое крыло.

Вытряхая лошадь из папахи

конника, которому везло

в детстве с черепахами и счетом,

устным, как умение прощать.

Лошадь, увлеченная полетом,

успевает конника стращать

черепашьей скоростью прощенья.

"Дважды два четыре" из руки

лошадь забрала, как угощенье.

Детство забрала и кулаки.

x x x

Смычок мохнатый из капкана

группа саблезубых бурлаков

тянет, как из клюва пеликана

в эмиграцию напротив Соловков.

Бурлак веревкой промокает

свои глаза и телеса.

Капкан во рту его сверкает.

Рябью покрывается роса.

На Соловках бизон мурлычет,

щелкает колибри язычком.

Капкан с Америкой граничит.

Скрипач проткнул ее смычком.

x x x

Собака улыбается пожару.

С пожарника улыбчивая тварь

сдувает пыль. Улыбчивая пара

пылинку пеленает, как букварь.

Спасибо, букварю-невозвращенцу.

Он - пыль чужого языка.

Он - тварь, которая младенцу

не улыбается, пока

супружеская пара отдыхает

с пожарником и без лаптей.

Родная буква на собаку лает.

Супруги делают детей.

x x x

Спичку из паровозной топки,

белую, как изба,

Машинист вынимает робкий.

Привокзальная голытьба

видит пиршества избяные.

Повылазила из клубка.

И на стены его нитяные

спичку вешает за бока.

x x x

Старик чаевничает в танке.

Стальное блюдечко цветет

цветами легкими, как санки.

И лошадь соловьем поет.

И соловей поет не хуже.

И окружным путем в броню

въезжает внук из полукружий

окопов дедовых. Коню

он зуб фарфоровый подарит.

И деда поцелует в лоб.

И ласково себя состарит,

как Ноя мировой потоп.

x x x

Стеклодув свисток былинный

богатырскими губами

ухватил за кончик винный.

Трель разбойничья умами

овладела. Глаз стеклянный

византийская княжна

оловянно-деревянный

щурить по свистку должна.

Стеклодув стекло листает,

губой над Русью шевелит.