Скворешники (Стихи)   ::   Бек Татьяна

Я, как тот точильщик,

С главного наносное сточу!

БИБЛИОТЕКАРША

В библиотечных подвалах (

запах нечитаных книг.

Лепет старушек бывалых,

сгорбленных, но не усталых.

Чести застенчивый лик.

Глупому мальчику тылом

этот неяркий подвал

кажется. Заводью с илом.

Говором мягким и милым

голос ему отвечал:

- Вы как с разинутым клювом

зимний галчонок сейчас.

Я не смогла с т е к л о д у в о м

стать, но я книгу найду вам (

может быть, выйдет из вас.

Вот - переплавьте осколок!

Номер поставлю в тетрадь...

День мой прекрасен и долог,

Надо по вторникам с полок

тряпочкой пыль вытирать.

***

Я из этого шумного дома,

Где весь день голоса не смолкают,

Где отчаянных глаз не смыкают

И смеются усталые люди,

И не могут друг друга понять, (

Я на лыжах, на лыжах, на лыжах,

На растресканных, старых и рыжих,

Убегу по лыжне незнакомой,

По прозрачной, апрельской лыжне.

Дует ветер, как мальчик, грубый.

Крепко-крепко сжимаю губы,

Я быстрее еще могу!

По-разбойничьи свищут лыжи,

Мальчик-ветер лицо мне лижет,

А лицо мое - в талом снегу.

До чего же тут все по-другому,

Тут сама я честнее и проще,

Тут взрослее я и сложней.

Мне как фильтры - белые рощи!

...Я из этого шумного дома

Убегу по лыжне незнакомой,

По прозрачной апрельской лыжне.

***

Часто день суетлив и бездарен,

Разворован, размыт, разбазарен,

Но, бывает, запомнится м и г.

В зимнем дворике дворник-татарин

На скамейке разлегся, как барин,

В ожиданье друзей-забулдыг.

Не заметен, не страшен, не жалок,

Все твердит про какой-то "подарок"

И никто во дворе не прервет

Ни горелок, ни пряток, ни салок.

Он глядит на детей и на галок

И татарскую песню поет.

***

В темном детстве,

от старших в сторонке,

Я читала, светлея лицом,

Эту сказку о гадком утенке

С торжествующе-лживым концом.

Я считала, что я некрасива...

Только лучше сказать - неточна:

Ведь прекрасна и грубая грива,

Если выразит лет скакуна!

Ненавижу свою оболочку!

Понимаю, что,

как не смотри,

Видно черную зимнюю почку,

А не слабую зелень внутри.

ВОЕНКОР

Смотрят военные ели,

как у дороги, один,

в широкополой шинели

он голосует на Клин.

В кузове долго трясется

с чувством неясной вины (

как ему трудно дается

тайная тайных войны!

Смотрят военные ели,

как он замерзшей рукой,

пряча блокнот от метели,

пишет про утренний бой.

Как, разомлев от привала,

правды прилежный писец,

он, улыбаясь устало,

просит подлить ему щец.

ЗАМОРОЗКИ

Пойду гулять, по переулкам рыскать.

Мне даже лучше, что гулять одной.

Наступишь в лужу - разлетятся брызги

И вдруг застынут веткой ледяной.

Еще октябрь. Но руки так замерзли,

Что шум в ушах становится сильней.

Не шум, а шепот. Сказочных, заморских,

Высоких и узорчатых саней.

Оттуда спрыгнет богатырь в тулупе.

Он на меня снежинками дохнет

И сам себя ладонями отлупит

Так, что метель над лужами вспорхнет.

Он спросит, почему я так сутулюсь,

А я неслышно улыбнусь взамен,

И мы поедем вдоль продрогших улиц

Полозьями - по осени - к зиме...

И на ветру захлопают афиши.

Внизу замрут московские дома.

А я - на санках. Я лечу все выше.

Туда, где снег, сугробы и зима.

***

По асфальтовым широким улицам

Ходят-бродят старики старьевщики,

Те, которым нужно все ненужное,

Ветхое, изношенное, драное...

Ходят люди с разными заботами.

А у них одна - искать забытое,

Навсегда и вдребезги разбитое.

Вот какая их забота странная!

Я ищу ненайденное, новое.

А они - затрепанное, старое.

Я не знаю, как мне относиться к ним:

Удивляться, презирать, бояться ли?

Ходят люди с разными богатствами.

Их богатство - лоскутки, да ржавчина,

Да осколки, да лохмотья пыльные.

Вот какое странное богатство их!

Иногда я вижу их на улице (

Спины их сутулые-сутулые,

Руки их костлявые-костлявые,

Голоса унылые-унылые...