Смерть Ильи Ильича   ::   Угаров Михаил Юрьевич

Я баб погнал по мужей: бабы те назад не воротились. Все на Волгу, на барки ушли – такой нынче глупый народ стал, кормилец ты наш, батюшка, Илья Ильич! Холста нашего сей год на ярмарке не будет. Сушильню и белильню я запер и приставил Сычуга смотреть, да чтобы не стянул чего, я сам смотрю за ним денно и ночно. Другие больно хворают, иные пьют, и все воруют. Нынешний год пошлем доходцу немного, батюшка ты наш, благодетель, помене против того года. Только бы засуха не разорила вконец, а мы, разнесчастные, по ка мест живется, по та мест и жить станем! Аки зыхалу унесли так порхало дуде не бу пряснится донесут щело. »

Обломов прочитал тёмное место еще раз, почесал голову.

(Кричит.) Захар!

ЗАХАР (входя). Конца-то свету всё нет для меня!

ОБЛОМОВ. Захар, послушай-ка. (Читает.) «Аки зыхалу унесли так порхало дуде не бу пряснится донесут щело»? Тёмно пишут. Что бы это значило?

ЗАХАР. Известно, что. Богу жалуются.

ОБЛОМОВ. И без тебя я это понял. Да что такое – щйло?

ЗАХАР. Должно быть – смерть.

ОБЛОМОВ. Пошел ты к чёрту, азиатская душа!

Обломов глянул в конец.

«Староста твой, всенижайший раб Прокопий Вытягушкин собственной рукой руку приложил. А писал со слов оного старосты шурин его, Демка Кривой.»

Обломов опускает ноги на пол, садится.

Накрывает голову ладонями, – он «в домике».



Сцена третья.



Обломов на диване.

Возле него Захар.

ЗАХАР. Эк спит-то! Словно дитя невинное. Илья Ильич! Вишь, сопит, словно младенчик! Вставайте!

ОБЛОМОВ. Меня нет дома.

ЗАХАР. А где же вы?

ОБЛОМОВ. Ушел.

ЗАХАР (испугался). Как можно? На улице собака укусит! И пролётки ездят. Лошади на сторону бросаются!

Обломов стонет.

Народ глупый – кто взад, кто вперед. Долго ли затеряться среди толпы? А дорогу назад кто ж знает? Бегай потом, Захар, с фонарями, ищи – нипочем не найдешь! Разве можно? Ведь это ж проститься навек!

Обломов стонет во сне, мечется.

Полезайте, барин, на высокое место и стойте стоймя, пока Захар не найдет…

Обломов затих.

В дверях – Штольц.

Он разразился звонким хохотом.

ЗАХАР. Андрей Иваныч!

ШТОЛЬЦ. Захар! Кто это такой лежит?

ЗАХАР. Как кто? Это барин. Илья Ильич.

ОБЛОМОВ (не открывая глаз) . Джентльмен. Джентльмен – тот же барин.

ШТОЛЬЦ. Нет, Илья! Джентльмен сам надевает чулки. Сам снимает с себя сапоги.

ОБЛОМОВ. Потому что у англичан слуг не очень много.

ШТОЛЬЦ ( смеясь ). Recht gut, mein lieber Junge! (Очень хорошо, мой дорогой мальчик.)

Обломов наконец открыл глаза.

Проворно спустил ноги на пол.

ОБЛОМОВ (радостно) . Штольц! Штольц!

Штольц делает резкие выпады, как будто бьет Обломова.

Обломов пугается, накрывается одеялом .

Бокс – английская драка!

ОБЛОМОВ ( из-под одеяла ) . Полно тебе, Андрей! Оставь!

ШТОЛЬЦ (колотит его по спине) . Я задам тебе феферу! Ты есть Lotter (Лоддэр)!

ОБЛОМОВ. Ах ты, штуки-шпеки-немецки человеки! Да ты мальчиком без синего пятна домой не ворачивался! Без носу до крови!

ШТОЛЬЦ. Что за барчонок, если он ни разу носу себе не разбил? Или товарищу?

ОБЛОМОВ. Где ты? Что ты? Откуда? Говори! По-прежнему участвуешь в компании? Отправляешь товары за границу? По-прежнему – гешефтмахером?

ШТОЛЬЦ. А ты? По-прежнему на тебе один чулок нитяный, а другой бумажный?

Обломов смотрит на ноги.

Смеются оба.

Что это на тебе за шлафрок? Такие давно не носят.

ОБЛОМОВ. Это не шлафрок. А халат.

В комнату стремительно входит молодой человек в синей форме – блондин с приглаженными маслом волосами.

Он, не обращая внимания на хозяина, подает Штольцу листок синего цвета.

ШТОЛЬЦ (глянув в листок). Сколько?

ПЕРВЫЙ ПОСЫЛЬНЫЙ. Сто двадцать пудов.

ШТОЛЬЦ. По скольку?

ПЕРВЫЙ ПОСЫЛЬНЫЙ. По два с полтиною.

ШТОЛЬЦ. Уменьшим, – шестьдесят пудов. Но увеличим цену – по три рубля. Зато обозы наши.

Посыльный, взяв листок, стремительно уходит.

ОБЛОМОВ.