Сонет серебряного века   ::   Северянин Игорь

Он, Найденный, как сердцем ни зони, Не будет с ней в своей гордыне кроткий И гордый в кротости, уплывший в лодке Рекой из собственной ее крови.

Уж вечер. Белая взлетает стая. У белых стен скорбит она, простая. Кровь капает, как розы, изо рта.

Уже осталось крови в ней немного, Но ей не жаль ее во имя бога; Ведь розы крови-розы для креста...

1925 Белый

В пути поэзии,-как бог, простой И романтичный снова в очень близком,Он высится не то что обелиском, А рядовой коломенской верстой.

В заумной глубине своей пустой Он в сплине философии английском, Дивящий якобы цветущим риском, По существу, бесплодный сухостой...

Безумствующий умник ли он или Глупец, что даже умничать не в силе Вопрос, где нерассеянная мгла.

Но куклу заводную в амбразуре Не оживит ни золото в лазури, Ни переплеск пенснэйного стекла...

1926

Блок

Красив, как Демон Врубеля для женщин, Он лебедем казался, чье перо Белей, чем облако и серебро, Чей стан дружил, как то ни странно, с френчем...

Благожелательный к меньшим и меньшим, Дерзал - поэтно видеть в зле добро. Взлетал. Срывался. В дебрях мысли брел. Любил Любовь и Смерть, двумя увенчан.

Он тщетно на земле любви искал: Ее здесь нет. Когда же свой оскал Явила смерть, он понял:-Незнакомка.

У рая слышен легкий хруст шагов: Подходит Блок. С ним - от его стихов Лучащаяся - странничья котомка...

1925 Брюсов

Его воспламенял призывный клич, Кто б ни кричал - новатор или Батый. Немедля честолюбец суховатый, Приемля бунт, спешил его постичь.

Взносился грозный над рутиной бич В руке, самоуверенно зажатой, Оплачивал новинку щедрой платой По-европейски скроенный москвич.

Родясь дельцом и стать сумев поэтом, Как часто голос свой срывал фальцетом, В ненасытимой страсти все губя!

Всю жизнь мечтая о себе, чугунном, Готовый песни петь грядущим гуннам, Не пощадил он,- прежде всех,- себя...

1926 Бунин

В его стихах - веселая капель, Откосы гор, блестящие слюдою, И спетая березой молодою Песнь солнышку. И вешних вод купель.

Прозрачен стих, как северный апрель. То он бежит проточною водою, То теплится студеною звездою, В нем есть какой-то бодрый, трезвый хмель.

Уют усадеб в пору листопада. Благая одиночества отрада. Ружье. Собака. Серая Ока.

Душа и воздух скованы в кристалле. Камин. Вино. Перо ив мягкой стали. По отчужденной женщине тоска.

1925

Гиппиус

Ее лорнет надменно-беспощаден, Пронзительно-блестящ ее лорнет. В ее устах равно проклятью "нет" И "да" благословляюще, как складень.

Здесь творчество, которое не на день, И женский здесь не дамствен кабинет... Лью лесть ей в предназначенный сонет, Как льют в фужер броженье виноградин.

И если в лирике она слаба (Лишь издевательство-ее судьба!)В уменье видеть слабость нет ей равной.

Кровь скандинавская прозрачней льда, И скован шторм на море навсегда Ее поверхностью самодержавной.

1926 Горький

Талант смеялся... Бирюзовый штиль, Сияющий прозрачностью зеркальной, Сменялся в нем вспененностью сверкальной, Морской травой и солью пахнул стиль.

Сласть слез соленых знала Изергиль, И сладость волн соленых впита Мальвой. Под каждой кофточкой, под каждой тальмой Цветов сердец зиждительная пыль.

Всю жизнь ничьих сокровищ не наследник, Живописал высокий исповедник Души, смотря на мир не свысока.

Прислушайтесь: в Сорренто, как на Капри, Еще хрустальные сочатся капли Ключистого таланта босяка.

1926

Гумилев

Путь конкистадора в горах остер. Цветы романтики на дне нависли. И жемчуга на дне - морские мысли Трехцветились, когда ветрел костер.

И путешественник, войдя в шатер, В стихах свои писания описьмил. Уж как Европа Африку ни высмей, Столп огненный-души ее простор.

Кто из поэтов спел бы живописней Того, кто в жизнь одну десятки жизней Умел вместить? Любовник, Зверобой,

Солдат - все было в рыцарской манере ...