Стихотворения 1902 года   ::   Блок Александр Александрович

И тусклая свеча, бессильно догорая,

Нас погружает в мрак, — и ты со мной,

во мне…

Прошли года, и ты — моя, я знаю,

Ловлю блаженный миг, смотрю в твои черты,

И жаркие слова невнятно повторяю…

До завтра ты — моя… со мной до утра ты…

Март 1902



«У окна не ветер бродит…»

У окна не ветер бродит,

Задувается свеча.

Кто-то близкий тихо входит,

Встал — и дышит у плеча.

Обернусь и испугаюсь…

И смотрю вперед — в окно:

Вот, шатаясь, извиваясь,

Потянулся на гумно…

Не туман — красивый, белый,

Непонятный, как во сне…

Он — таинственное дело

Нашептать пришел ко мне…

Март 1902



«Ты, отчаянье жизни моей…»

Ты, отчаянье жизни моей,

Без цветов предо мной и без слез!

В полусумраке дней и ночей

Безответный и страшный вопрос!

Ты, тревога рассветных минут,

Непонятный, торжественный гул,

Где невнятные звуки растут,

Где Незримый Хранитель вздохнул!

Вас лелея, зову я теперь:

Укажите мне, скоро ль рассвет?

Вот уж дрогнула темная дверь,

Набежал исчезающий свет.

1 апреля 1902 (Февраль 1914)



«Утомленный, я терял надежды…»

Утомленный, я терял надежды,

Подходила темная тоска.

Забелели чистые одежды,

Задрожала тихая рука.

«Ты ли здесь? Долина потонула

В безысходном, в непробудном сне.

Ты сошла, коснулась и вздохнула,—

День свободы завтра мне?» —

«Я сошла, с тобой до утра буду,

На рассвете твой покину сон,

Без следа исчезну, всё забуду,—

Ты проснешься, вновь освобожден».

1 апреля 1902



«Странных и новых ищу на страницах…»

Странных и новых ищу на страницах

Старых испытанных книг,

Грежу о белых исчезнувших птицах,

Чую оторванный миг.

Жизнью шумящей нестройно взволнован,

Шепотом, криком смущен,

Белой мечтой неподвижно прикован

К берегу поздних времен.

Белая Ты, в глубинах несмутима,

В жизни — строга и гневна.

Тайно тревожна и тайно любима,

Дева, Заря, Купина.

Блекнут ланиты у дев златокудрых,

Зори не вечны, как сны.

Терны венчают смиренных и мудрых

Белым огнем Купины.

4 апреля 1902



«Днем вершу я дела суеты…»

Днем вершу я дела суеты,

Зажигаю огни ввечеру.

Безысходно туманная — ты

Предо мной затеваешь игру.

Я люблю эту ложь, этот блеск,

Твой манящий девичий наряд,

Вечный гомон и уличный треск,

Фонарей убегающий ряд.

Я люблю, и любуюсь, и жду

Переливчатых красок и слов

Подойду и опять отойду

В глубины протекающих снов.

Как ты лжива и как ты бела!

Мне же по сердцу белая ложь…

Завершая дневные дела,

Знаю — вечером снова придешь.

5 апреля 1902



«Люблю высокие соборы…»

Люблю высокие соборы,

Душой смиряясь, посещать,

Входить на сумрачные хоры,

В толпе поющих исчезать.

Боюсь души моей двуликой

И осторожно хороню

Свой образ дьявольский и дикий

В сию священную броню.

В своей молитве суеверной

Ищу защиты у Христа,

Но из-под маски лицемерной

Смеются лживые уста.

И тихо, с неизменным ликом,

В мерцаньи мертвенном свечей,

Бужу я память о Двуликом

В сердцах молящихся людей.

Вот — содрогнулись, смолкли хоры,

В смятеньи бросились бежать…

Люблю высокие соборы,

Душой смиряясь, посещать.

8 апреля 1902



«В сумерки девушку стройную…»

В сумерки девушку стройную

     В рощу уводит луна.

Смотрит на рощу спокойную,

     Бродит, тоскует она.

Стройного юноши пение

     В сумерки слышно в лугах.

В звуках — печаль и томление,

     Милая — в грустных словах.

В сумерки белый поднимется,

     Рощу, луга окружит,

Милая с милым обнимется,

     Песня в лугах замолчит.

10 апреля 1902 (Декабрь 1915)



«Я знаю день моих проклятий…»

Я знаю день моих проклятий,

Бегу в мой довременный скит,

Я вырываюсь из объятий,

Но он — распутье сторожит.

Его докучливые крики —

То близко, то издалека —

И страх, и стыд, и ужас дикий,

И обнаженная тоска.