Стихотворения 1903 года   ::   Блок Александр Александрович

Навстречу страстному безволью

И только будущей Заре —

Киваю синему раздолью,

Ныряю в темном серебре!..

На площадях столицы душной

Слепые люди говорят:

«Что над землею? Шар воздушный.

Что под луной? Аэростат».

А я — серебряной пустыней

Несусь в пылающем бреду.

И в складки ризы темно-синей

Укрыл Любимую Звезду.

1 октября 1903



«Возвратилась в полночь. До утра…»

Возвратилась в полночь. До утра

Подходила к синим окнам зала.

Где была? — Ушла и не сказала.

          Неужели мне пора?

Беспокойно я брожу по зале…

В этих окнах есть намек.

Эти двери мне всю ночь бросали

Скрипы, тени, может быть, упрек?.

Завтра я уйду к себе в ту пору,

Как она придет ко мне рыдать.

Опущу белеющую штору,

Занавешу пологом кровать.

Лягу, робкий, улыбаясь мигу,

И один, вкусив последний хлеб,

Загляжусь в таинственную книгу

          Совершившихся судеб.

9 октября 1903



«Я бежал и спотыкался…»

Андрею Белому



     Я бежал и спотыкался,

     Обливался кровью, бился

     Об утесы, поднимался,

     На бегу опять молился.

И внезапно повеяло холодом.

Впереди покраснела заря.

Кто-то звонким, взывающим молотом

Воздвигал столпы алтаря.

На черте горизонта пугающей,

Где скончалась внезапно земля,

Мне почудился ты — умирающий,

Истекающий кровью, как я.

     Неужели и ты отступаешь?

     Неужели я стал одинок?

     Или ты, испытуя, мигаешь,

     Будто в поле кровавый платок?

О, я увидел его, несчастный,

Увидел красный платок полей…

Заря ли кинула клич свой красный?

Во мне ли грянула мысль о Ней?

     То — заря бесконечного холода,

     Что послала мне сладкий намек.

     Что рассыпала красное золото,

     Разостлала кровавый платок.

Из огня душа твоя скована

И вселенской мечте предана.

Непомерной мечтой взволнована —

Угадать Ее Имена.

18 октября 1903 (Лето 1904)



«Сижу за ширмой. У меня…»

Иммануил Кант



Сижу за ширмой. У меня

Такие крохотные ножки…

Такие ручки у меня,

Такое темное окошко…

Тепло и темно. Я гашу

Свечу, которую приносят,

Но благодарность приношу…

Меня давно развлечься просят,

Но эти ручки… Я влюблен

В мою морщинистую кожу…

Могу увидеть сладкий сон,

Но я себя не потревожу:

Не потревожу забытья,

Вот этих бликов на окошке…

И ручки скрещиваю я,

И также скрещиваю ножки.

Сижу за ширмой. Здесь тепло.

Здесь кто-то есть. Не надо свечки.

Глаза бездонны, как стекло.

На ручке сморщенной — колечки.

18 октября 1903



«И снова подхожу к окну…»

…И снова подхожу к окну,

Влюблен в мерцающую сагу.

Недолго слушать тишину:

Изнеможенный, снова лягу.

Я на покой ушел от дня,

И сон гоню, чтоб длить молчанье.

Днем никому не жаль меня,—

Мне ночью жаль мое страданье…

Оно в бессонной тишине

Мне льет торжественные муки.

И кто-то милый, близкий мне

Сжимает жалобные руки…

26 октября 1903



«Когда я уйду на покой от времен…»

Когда я уйду на покой от времен,

Уйду от хулы и похвал,

Ты вспомни ту нежность, тот ласковый сон,

Которым я цвел и дышал.

Я знаю, не вспомнишь Ты, Светлая, зла,

Которое билось во мне,

Когда подходила Ты, стройно-бела,

Как лебедь, к моей глубине.

Не я возмущал Твою гордую лень —

То чуждая сила его.

Холодная туча смущала мой день,—

Твой день был светлей моего.

Ты вспомнишь, когда я уйду на покой,

Исчезну за синей чертой,—

Одну только песню, что пел я с Тобой,

Что Ты повторяла за мной.

1 ноября 1903



«Так. Я знал. И ты задул…»

Андрею Белому



Так. Я знал. И ты задул

     Яркий факел, изнывая

          В дымной мгле.

В бездне — мрак, а в небе — гул.

     Милый друг! Звезда иная

          Нам открылась на земле.