Теперь пусть уходит!   ::   Пристли Джон Бойнтон

Но не забывайте, что мне пришлось выслушать этой болтовни в тысячу раз больше, чем вам.

Джудит (старается быть справедливой к ним). Но они, вероятно, не хотели причинить вам вред, они просто старались выполнить свой долг…

Кендл. Мир переполнен людьми, которые могут всех нас растоптать и выбить нам зубы только потому, что они выполняют свой долг. Мне бы хотелось, чтобы большинство из них перестали выполнять свой долг. А эти господа только и могут, что причинять вред – вам, мне и всем людям. Они ничего не вносят в жизнь, и все вокруг них в результате их стараний лишено жизни. А в Лондоне сейчас из-за них шагу негде ступить – сотни и сотни солидных служащих, без единой живой мысли, без единого благородного порыва, замораживают сердца и души всех окружающих, лишают вкуса и запаха все, к чему прикоснутся. Уже несколько недель они пытаются заставить меня вступить в очень солидный трест. Нет, им нужен не я, а мои работы, а меня они с удовольствием упрятали бы в сумасшедший дом, если бы могли. Вот почему я упаковал все картины и удрал. Я не люблю их Англию – все это слишком уж гадко, я не хочу с ними иметь ничего общего. (Внезапно умолкает, по-видимому совершенно обессиленный.)

Джудит (подходит ближе, очень озабочена). Это все я виновата. Не надо было разрешать вам так много говорить…

Кендл. Но я… хочу говорить. Все это выдумки, будто женщины много говорят! Всякий раз, когда я встречал женщину, которая мне нравилась, я заговаривал ее до потери сознания.

Легкий стук в дверь, в комнату заглядывает ухмыляющийся Томми.

Томми. Не волнуйтесь, сестра, я только на минутку. Но тут опять пришли репортеры и задают вопросы. Так что им сказать?

Кендл. Все, что придет тебе в голову, Томми. Но нет ли у тебя каких-либо известий от моей внучки или от твоего героя – Стэна?

Томми. Никаких.

Кендл. Как только они появятся, Томми, они должны прийти прямо сюда. Не забудь об этом…

Томми. Не забуду, мистер Кендл. Ваша дочь только что пошла в маленькую гостиную. Счет огромный, все большое начальство беснуется, а ей и горя мало… (Уходит.)

Кендл. Джудит… если мое пальто здесь… подайте мне его, пожалуйста.

Она подходит к шкафу.

А потом спуститесь вниз, скажите моей дочери Гермионе, что это я прислал вас проводить ее в ее комнату.

Джудит (кладет на кровать его пальто). На это Уйдет много времени. Я не должна вас оставлять одного…

Кендл. Мне будет легче, когда я узнаю, что Гермиона – в своей комнате. Идите, моя милая.

Джудит выходит.

(Медленно тянет к себе пальто, нащупывает в кармане флягу, достает ее, отвинчивает пробку и пьет; шепчет про себя.) Ну, последний глоток – на дорогу, Саймон, старина, на дорогу!

Когда он снова поднимает флягу, входят Фелисити и Стэн. Промокшие и утомленные, но торжествующие – воплощение жизнерадостности и молодости.

Фелисити (увидев флягу). Старый обманщик, ты пьянствуешь! Ведь тебе же это вредно.

Кендл (протягивает ей флягу). Ничуть. Теперь твоя очередь.

Фелисити (берет флягу). Как раз то, что мне нужно. (Делает большой глоток.)

Стэн. А мне?

Фелисити передает флягу Стэну, он пьет.

Фелисити. Мы нашли твои ящики. Нам не хотели их отдавать, но Стэн рассвирепел. Он без ума от твоих картин, и это придало ему сил.

Стэн. Ничего бы мы не добились, если бы она не вручила им доверенность с вашей подписью, которую она преспокойно подделала – она ни перед чем не остановится.

Фелисити. Мы, конечно, не привезли их сюда, но они спрятаны в надежном месте. Отец со своей бандой уже здесь побывал? Конечно, как же иначе! Ну а что ты теперь собираешься делать?

Кендл. Теперь я собираюсь больше ни о чем не волноваться. Так вам нравятся мои картины, Стэн?

Стэн. Всегда нравились, очень. Я и сам пробую немного рисовать – в свободное время.

Кендл. Ну и денек выдался для вас, не правда ли?

Фелисити. Он показался мне целой неделей.