Тиль   ::   Горин Григорий Израилевич

Аннотация: Главная проблема пьесы «Тиль» Григория Горина, написанной в 1974 году, – проблема выбора общественной позиции, типа общественного поведения; подчинение исторически навязанным, утвержденным стоящими сегодня у власти нормам, использование их в своих целях или, вопреки жестким политическим обстоятельствам, жизнь по совести, по вечным общечеловеческим законам...

---------------------------------------------

Григорий Горин

Тиль

Пролог

Дом угольщика Клааса. Клаас и Рыбник пьют пиво и играют в кости.

Посредине сцены – беременная Сооткин. Рядом на лавке Каталина рубит капусту.

Рыбник (бросает кости) .Три – три…

Клаас . Нос подотри! (Бросает кости.) Пять и шесть!

Каталина (задумчиво) . Я животных люблю… Коров, собак, птичек… Всем своим слабым сердцем люблю. Я скорей себе наврежу, чем им, беззащитным…

Рыбник (бросает кости) . Три – три!…

Клаас . Нос подотри!

Рыбник . Ты уже говорил…

Клаас . А ты еще подотри…

Сооткин (вздохнула) . О-ох!

Рыбник (обернувшисъ). Началось?

Каталина . Нет. Он еще спит, наш мальчик. Ему еще рано выходить на дорогу жизни.

Клаас . Когда ж соберется с силами этот шалопай? Сколько можно тянуть? Клянусь, если он сегодня не появится на свет, мне придется за ним слазить.

Рыбник . Не торопись. Сегодня, завтра – какая разница?

Клаас . Нет, нет – сегодня! Этот майский день тысяча пятьсот двадцать шестого года меня вполне устраивает… Мне нужен сын, а Фландрии нужен герой. У греков есть Геракл, у англичан – Робин Руд, у испанцев – Дон Кихот, и только мы, фламандцы, за тысячи бессонных ночей не смогли сделать ни одного героя. Стыдно!

Рыбник . М-да, неловко как-то… А почему ты решил, что от тебя – и герой?!

Клаас . Время подошло… И Каталине было видение.

Каталина . Сперва призраки косили людей… На их трупах палач плясал. Камень девять месяцев кровоточил, потом распался… Потом увидела: два младенца народились, один в Испании, принц Филипп, другой во Фландрии, сын Клааса, прозвище ему – Уленшпигель. Филипп станет палачом, а из Уленшпигеля выйдет великий балагур и проказник, и странствовать ему по белу свету, славя все доброе и прекрасное и над глупостью хохоча до упаду… И весь свет он пройдет, и никогда не умрет, потому что он – дух Фландрии.

Клаас . Во как! Слыхал? А я назову его Тилем, Тильбертом, что в переводе означает «живой» или «подвижный». И сегодня же начнутся его славные приключения, если, конечно, мамаша Сооткин поднатужится!

Входит Палач с указом.

Палач . Указ императора. Будете слушать?

Клаас (равнодушно). Можно. (Дает кружку пива Палачу.)

Палач . Спасибо, а то совсем охрип… Ну, слушайте! «Отныне всем и каждому возбраняется печатать, читать, хранить и распространять писания, книги и учения Мартина Лютера, Ионна Виклиха, Яна Гyca, Марсилия Падуанского, Эколомпадия…»

Клаас . Неужели и Эколомпадия тоже?

Палач . Да. И Эколомпадия… «…а также Франциска Ламберта, Юста Ионаса и Иона Пупериса…»

Клаас . И Иона Пупериса?… Нет! Как же так – не читать Иона Пупериса? Да я без Пупериса как без рук! Что-то, брат, ты напутал с Пуперисом…

Палач . Ничего я не напутал! На, читай сам!…

Клаас . Чего – читай?! Я неграмотный…

Палач . А неграмотный – на кой же тебе Пуперис?!

Клаас . Имя хорошее…

Палач . Не дури! Дальше самое интересное: «Лица же, впавшие в ересь или же закосневшие в таковой, подлежат сожжению, а какому именно – на медленном или на быстром огне, – это по усмотрению судьи. За прочие преступления дворяне подлежат сечению, крестьяне – повешению, а женщины – закапыванию в землю живьем… Доносчикам же его святейшее высочество выделяет треть всего принадлежавшего казненным…»

Рыбник . Стоп, стоп! Это важный пункт… Что там насчет денег?

Палач .