Тишина. Лирические поэмы   ::   Бальмонт Константин

Огромный остов корабля

В пустыне Моря быстро мчится,

Как будто где-то есть земля,

К которой жадно он стремится.

За ним, скрипя, среди зыбей

Несутся бешено другие,

И привиденья кораблей

Тревожат области морские.

И шепчут волны меж собой,

Что дальше их пускать не надо,—

И встала белою толпой

Снегов и льдистых глыб громада.

И песни им надгробной нет,

Бездушен мир пустыни сонной,

И только Солнца красный свет

Горит, как факел похоронный.



7



     Да легкие хлопья летают,

И беззвучную сказку поют,

     И белые ткани сплетают,

Созидают для Смерти приют.

     И шепчут: «Мы—дети Эфира,

Мы — любимцы немой тишины,

     Враги беспокойного мира,

Мы — пушистые чистые сны.

     Мы падаем в синее Море,

Мы по воздуху молча плывем,

     И мчимся в безбрежном просторе,

И к покою друг друга зовем.

     И вечно мы, вечно летаем,

И не нужно нам шума земли,

     Мы вьемся, бежим, пропадаем,

И летаем, и таем вдали…»



ВОЗДУШНО-БЕЛЫЕ

Я говорю тебе,— уходя, я ухожу к удесятеренной жизни, к миру, к любви, к святым восхищениям. Незримо нисходя, тяготеют мои легкие крылья над бальзамическими цветами                                                  



Блэк

СНЕЖНЫЕ ЦВЕТЫ

1



     В жажде сказочных чудес,

В тихой жажде снов таинственных,

     Я пришел в полночный лес,

     Я раздвинул ткань завес

В храме Гениев единственных.

     В храме Гениев Мечты

Слышу возгласы несмелые,

     То—обеты чистоты,

     То—нездешние цветы,

Все цветы воздушно-белые.



2



Я тревожный призрак, я стихийный гений,

В мире сновидений жить мне суждено,

Быть среди дыханья сказочных растений,

Видеть, как безмолвно спит морское дно.

Только вспыхнет Веспер, только Месяц глянет,

Только ночь настанет раннею весной,—

Сердце жаждет чуда, ночь его обманет,

Сердце умирает с гаснущей Луной.

Вновь белеет утро, тает рой видений,

Каждый вздох растений шепчет для меня:

«О, мятежный призрак, о, стихийный гений,

Будем жаждать чуда, ждать кончины дня!»



3



В глубине души рожденные,

Чутким словом пробужденные,

Мимолетные мечты,

Еле вспыхнув, улыбаются,

Пылью светлой осыпаются,

Точно снежные цветы,—

Безмятежные, свободные,

Миру чуждые, холодные

Звезды призрачных Небес,

Тех, что светят над пустынями,

Тех, что властвуют святынями

В царстве сказок и чудес.



4



Я когда-то был сыном Земли,

Для меня маргаритки цвели,

Я во всем был похож на других,

Был в цепях заблуждений людских.

Но, земную печаль разлюбив,

Разлучен я с колосьями нив,

Я ушел от родимой межи,

За пределы—и правды, и лжи.

И в душе не возникнет упрек,

Я постиг в мимолетном намек,

Я услышал таинственный зов,

Бесконечность немых голосов.

Мне открылось, что Времени нет,

Что недвижны узоры планет,

Что Бессмертие к Смерти ведет,

Что за Смертью Бессмертие ждет.



5



Ожиданьем утомленный, одинокий, оскорбленный,

Над пустыней полусонной умирающих морей,

Непохож на человека, а блуждаю век от века,

Век от века вижу волны, вижу брызги янтарей.

Ускользающая пена… Поминутная измена…

Жажда вырваться из плена, вновь изведать гнет оков.

И в туманности далекой, оскорбленный, одинокий,

Ищет гений светлоокий неизвестных берегов.

Слышит крики: «Светлый гений!.. Возвратись на стон

                                          мучений…

Для прозрачных сновидений… К мирным храмам…

                                         К очагу…»

Но за далью небосклона гаснет звук родного звона,

Человеческого стона полюбить я не могу.



6



Мне странно видеть лицо людское,

Я вижу взоры существ иных,

Со мною ветер, и все морское,

Все то, что чуждо для дум земных.