В чужом пиру похмелье   ::   Островский Александр Николаевич

Ненила Сидоровна . Разумеется.

Настасья Панкратьевна . Ну, вот, матушка моя, теперь есть такая на примете, отец нашел; а он скрывается от отца-то. Всякая мать баловница; другой раз расплачется, – глядишь, и жалко, и сама его прикрываю по малости. А все-таки нехорошо.

Ненила Сидоровна . Нельзя похвалить.

Настасья Панкратьевна . А другой, Купидоша, так совсем какой-то ума рехнувший по театру. Да табак курит, Немила Сидоровна, такой крепкий, просто дышать нельзя. В комнатах такого курить нельзя ни под каким видом, кого хочешь стошнит. Так все больше в кухне пребывает. Вот иногда скучно, позовешь его, а он-то и давай кричать по-тиатральному, ну и утешаешься на него. С певчими поет басом, голос такой громкий, так как словно из ружья выпалит.

Ненила Сидоровна . Говорят, маленьких нехорошо по голове бить, глупеют от этого.

Настасья Панкратьевна . Кто их знает, может, и правда.

Капитон Титыч выглядывает из-за двери.

Да вот он.

Ненила Сидоровна . Кто? Дурачок-то? Позовите, Настасья Панкратьевна.

Настасья Панкратьевна . Купидоша, Купидоша!

Капитон Титыч робко входит.



Явление третье



Настасья Панкратьевна , Ненила Сидоровна и Капитон Титыч .

Настасья Панкратьевна . Что ты, Купидоша?

Капитон Титыч . Я так, ничего… Пятачок мне надо.

Настасья Панкратьевна . На что?

Капитон Титыч . Табачку купить… Без табаку-то скучно.

Настасья Панкратьевна . Ну, хорошо, дам. Представь что-нибудь нам с Немилой Сидоровной.

Капитон Титыч (трагически) . «Изумлю мир злодейства, и упокойники в гробах спасибо скажут, что умерли!»

Ненила Сидоровна . Что это, матушка! Что это такое! Страсть какая! Он у вас, должно быть, порченый!

Андрей Титыч входит.



Явление четвертое



Настасья Панкратьевна , Ненила Сидоровна , Капитон Титыч и Андрей Титыч .

Настасья Панкратьевна . А вот мой другой сын, Немила Сидоровна.

Ненила Сидоровна . Этот умный?

Настасья Панкратьевна . Умный. (Сыну.) Отец тебя нынче целый день ищет, никак хочет вечером к невесте ехать.

Андрей Титыч . Я опять убегу-с.

Настасья Панкратьевна . Что ты, что ты! Уж от своей судьбы не уйдешь! Что кому суждено, тому и быть.

Андрей Титыч . Да почем же вы, маменька, знаете, что мне суждено жениться на дуре неотесанной!

Настасья Панкратьевна . Ну вот, изволите видеть, Немила Сидоровна, можно с ним разговаривать?

Ненила Сидоровна . Ах, молодой человек, молодой человек!

Настасья Панкратьевна . Что ты, умней отца с матерью хочешь быть! Выше лба глаза не растут, яйцы курицу не учат.

Андрей Титыч . Маменька, да ведь мне с ней жить-то будет!

Настасья Панкратьевна . Как ты можешь грубить! Кто с тобой говорит-то? Мать али нет? Должен ты это понимать.

Андрей Титыч . Да что понимать-то? Понимать-то нечего.

Настасья Панкратьевна . Вот видите, какую заразу на него напустили.

Ненила Сидоровна . Послушайте, молодой человек, я постарше вас, все эти штуки, все эти подходы и все эти дела видала.

Настасья Панкратьевна . Так, так, Немила Сидоровна. А ты слушай, что старшие-то говорят. И ты тоже, Купидоша. Все это вам на пользу.

Андрей Титыч . Да что слушать-то? Слыхал я эти разговоры-то.

Настасья Панкратьевна . Не груби, говорю тебе, не груби!

Ненила Сидоровна . Молодой человек, вы мало жили, мало видели свет, вы еще не знаете, как люди хитры.

Настасья Панкратьевна . Да, да. У нас у кучера поддевку украли в одну минуточку. И кто же украл-то? Приятель его.

Ненила Сидоровна . Вот вы теперь влюблены, мне ваша маменька говорила: вы думаете, это спроста?

Андрей Титыч . Этот разговор надоть кончить-с.

Ненила Сидоровна . Нет, позвольте-с. Мы тоже бывали молоды, у меня у самой семь дочерей.

Настасья Панкратьевна . Да, да, вот слушай, что умные-то люди говорят, и ты тоже, Купидоша, слушай.

Ненила Сидоровна .