Война богов   ::   Парни Эварист

Наш Бог-отец, вняв наконец рассудку,

Решил войскам дать нового вождя.

"Иди, мой сын! Возьми перуны, милый!"

С гримасой их берет небесный царь.

Покинут им ягненка образ хилый:

С плеча его спускается орарь,

Напяливает белый он стихарь

И со святой водой берет кропило.

Блестит венцом сияние над ним,

Стал громче глас, осанка стала строже,

Увереннее поступь... Да, похоже,

Что этот новый вождь непобедим!

И доблесть вновь вернулась к христианам,

Героем стал и трус в порыве рьяном.

Перунами Христос вооружен,

И наобум один из них бросает.

И что ж? Геймдаль перуном вмиг сражен!

Христос весьма успехом ободрен;

Второй перун и знамя повергает,

И знаменосца... Один, страшно злой,

Приказывает Тору: "Милый мой,

Отколоти-ка этого монашка!

Отца здесь нету: струсил старикашка.

Сразись, мой сын, с его сынком! Пора!

Ты победишь! Ни пуха, ни пера!"

Отважный Тор, доволен порученьем,

Спешит на поле бранное; туда ж

Отправился Юпитер. Входят в раж

Соперники; они с ожесточеньем

Сражаются. Тут начался содом:

На зов владык спешат ветра, могучи;

Со всех сторон застлали небо тучи

И смерчи поднимают пыль столбом.

Борьбу стихий как описать в поэме?

Встречаются в одно и то же время

И дождь, и снег, и вихри, и туман,

И жар, и хлад, и засуха, и влага...

Льет ливень и бушует ураган,

Град барабанит... Что за передряга!

Кромешный мрак... Лишь молнии излом

Слепительный подчас его прорежет,

Его сменяют грохот, лязг и скрежет;

Тройное эхо отражает гром.

И, видя, что взбесилась вся природа,

Бормочут люди: "Скверная погода?"

Уверенный в могуществе своем,

Заранее победу торжествуя,

Готовился Христос петь "Аллилуйя!"

Не тут-то было! В кавардаке том,

Напоминавшем хаос первозданный,

Противники приблизились к нему;

Он не успел заметить их сквозь тьму

Уже Юпитер, гневом обуянный,

За шиворот схватить его хотел...

Спаситель побледнел и оробел.

К отцу спешит вернуться горемычный

Воитель наш; нет силы и следа.

Приняв опять ягненка вид обычный,

Заблеял он от горя и стыда.

Уж если вождь сам в бегство обратился

Понятно отступление бойцов.

Лишь Гавриил, когда б здесь очутился,

Остановил бы наших беглецов.

Увы, он задержался, как мы знаем,

И пылом был иным обуреваем.

Валькирии, не ведая того,

Упрочили отцово торжество.

Помчался разъяренный победитель,

Одним прыжком легко перескочил

Ров, окружавший Троицы обитель,

Затем ограду рая сокрушил

И скинии палатку повалил.

О стыд! О грех! Язычники сначала

Колотят все Господства и Начала,

Все девять знатных ангельских чинов.

Повержены Престолы - что за страсти!

Побеждены на этот раз и Власти,

Дождались даже Силы тумаков...

С охраной Троицы, однако же, нет сладу:

Одной рукой держась за балюстраду,

От наседавших на алтарь врагов

Другой рукою стражи отбивались.

Язычники хитрее оказались:

Швыряться стали... Знаете ли, чем?

Кудрявых Херувимов головами,

Которые витали в этом храме.

Охрана разбегается... Затем

В алтарь они пробрались, к духам тем,

Что день и ночь горят, неугасимы,

Задули их... Прощайте, Серафимы!

Увы, погас сиянья ореол...

На голубя кидается орел.

С бедняжкою расправился он круто,

И клочьями летел по ветру пух,

И мне Святой сам признавался дух,

Что здорово он струсил той минутой.

Волк Фенрис - тот, оскалив зубы люто,

Схватил ягненка, словно воробья.

"Тебя едят? Попробую и я!"

Божественные кости захрустели...

А Один на Марию кинул взор

(О бедная! Глаза бы не глядели!)

Кощунственную руку он простер

И выругался. - "Девка миловидна!

Красотка, эй! По праву ты моя.

Напрасно прикрываешься, тая

То, что у вас зовется "место стыдно"".

Бледнея, сходит с трона Бог-отец.

Решил удрать он, на худой конец.