Шаги за спиной   ::   Стейга Миермилис

– Кто еще проживает в Межсаргах? – продолжал расспрашивать Розниек.

– Только Катрина Упениеце, дочь старухи. После происшествия ее никто не видел, – доложил лейтенант Каркл. Рядом с рослым Розниеком Каркл выглядел щуплым подростком.

– Послушай-ка, Алберт, – обратился к нему Улдис. – А может, Катрина на работе? Рано ушла и даже не знает, что мать… Где она работает, сколько ей лет?

Инспектор Каркл тревожно глянул на дверь, ведь и в самом деле, Катрина Упениеце могла в любую минуту прийти и застать эту страшную картину. Надо бы ее перехватить, подготовить…

– Работает она в колхозе, а лет ей за сорок, – задумчиво проговорил он и, закурив сигарету, подошел к раскрытому окну.

– Старушка скончалась примерно в час ночи, – сказал эксперт, – следовательно, дочь, если только она была дома, не могла не знать о случившемся. Кроме того – попрошу отметить в протоколе важное обстоятельство, – обратился он к Розниеку, – труп не перемещали. Трупные пятна находятся на спине. Никаких опасных для жизни телесных повреждений я не вижу. Лишь на обеих руках повыше локтей обширные кольцеобразные кровоподтеки, образовавшиеся еще при жизни.

Розниек нагнулся и внимательно осмотрел руки покойной, затем каждую в отдельности сфотографировал.

– Н-да, – проворчал он. – Все далеко не так просто. Смерть, возможно, и естественная, но обстоятельства все же странные. Не исключено насилие.

Интуицию называют вторым умом следователя. И она подсказывала Валдису, что клубок этот с налету не распутать. "Что-то загадочное в ее предсмертной усмешке. Нелегко мне будет извлечь тайну, которую она унесла в могилу. Потребуется, видимо, долгий, кропотливый труд. Нужны неопровержимые доказательства".

Комнату то и дело озаряла холодная молния фотовспышки – следователь фотографировал труп, пол, кровать, комод, стол.

– На кровати вроде бы лежали, – заметил он. – Подушки помяты.

– И на печке тоже, – послышался голос Стабиня из другой комнаты. – Гляди, подушка сброшена на пол, валяется чулок.

Розниек пинцетом собирал со стола и складывал в пробирки, баночки и коробочки остатки пищи.

– Судя по всему, ужинали двое.

– Возможно, Катрина с матерью, – высказал предположение инспектор Каркл. Розниек пожал плечами.

– Непохоже. Во всяком случае, в комнате находилось не два человека, а больше, и характерно, что никто из них не оказал помощи старухе. Никто не вызвал врача.

Каркл надвинул фуражку на лоб.

– О смерти старой Каролины тоже никто из них не сообщил.

– Значит, окно было раскрыто? – на всякий случай переспросил Розниек.

– Раскрыто! – подтвердил Каркл.

– Тогда поглядите вместе со Стабинем, нет ли чего интересного на дворе, а я пока займусь протоколом.

Розниек о чем-то задумался, затем встал, подошел еще раз к комоду, раскрыл пыльный альбом и стал внимательно рассматривать пожелтевшие фотографии. Почтальон со свойственным пожилым людям любопытством присоединился к нему.

Вот пышнотелая девица с густыми бровями и энергичными чертами лица в подвенечном наряде. Рядом полный невысокий жених. Вот она же с маленькой девчушкой на руках.

– Наверно, это Каролина Упениеце с дочкой Катриной, – предположил старик. – Вот конфирмация, а тут чьи-то похороны.

– Скажите, пожалуйста, – обратился Розниек к почтальону, – Упениеце получала письма?

Взгляд старика беспокойно скользнул с фотографий на следователя.

– Нет, – ответил он, – только газету и кое-какие журналы.

В окне появилась голова Улдиса Стабиня.

– Подойди-ка, Валдис, взгляни! – позвал он. – Тут какой-то спортсмен выпрыгнул из окна, оставив на память свою визитную карточку.

Розниек сунул альбом инспектору Карклу и быстро подошел к окну.