Александровский цад   ::   Пиманов Алексей Викторович

Он повертел ее в руках и вопросительно посмотрел на Шапилина.

– Это тебе от англичан, – гордо пояснил Петр Саввич. – И ресторан, и отдых с семьей, и личная благодарность от посла их величества…

Алексей почесал затылок:

– А можно?

– В таком виде – нельзя. А вот в таком… – Шапилин полез в стол и эффектным жестом вынул из ящика майорские погоны. – В таком будет в самый раз!



Глава последняя



В ресторане гостиницы «Аврора» было шумно и весело. За столом у окна сидели четверо: Лешка, Танька, Владимир Константинович и Анна. Было уже поздно, но они никак не могли наговориться. Самое ужасное, что все понимали – это их последняя встреча. Через два дня Анна и Джеральд улетали в Англию. И ничего поделать с этим было нельзя.

– Я не представляю, как буду там без вас.

В глазах Анны стояли слезы. На мокром месте были глаза и у захмелевшей Таньки.

– А может быть, моему отцу все рассказать, он что-нибудь придумает?

Владимир Константинович печально закачал головой.

– Нет, Танюш, не те нынче времена. Ему ведь тоже тогда несдобровать.

Танька вытерла салфеткой слезы. Заметив это, Владимир Константинович подмигнул:

– Все устроится.

– Господи, какие же вы у меня хорошие!

Танька обвела всех любящим взглядом, и тут ее как пчела ужалила. Она поднялась и нетвердой походкой направилась к эстраде. Вальс закончился, и танцующие пары уже стали расходиться, когда неожиданно по залу разнесся ее голос:

– Товарищи! Минутку внимания! Лешка почесал затылок:

– Щас что-то будет…

Таня наклонилась к уху старого музыканта, тот взял в руки гитару и стал тихо наигрывать под ее напевы. А через минуту на весь зал зазвучала песня «Александровский сад». И чем дальше пела Таня, тем больше начинала волноваться Анна…

Опустел городской нашей юности сад,

И летят за моря журавли.

И кружит день и ночь золотой листопад

На краю этой вечной Земли.

И в глазах у тебя неземная печаль

От того, что от Солнца вдали

Нашу жизнь и любовь так мучительно жаль

На краю этой вечной Земли.

В суету мелочей мы вернемся назад,

Но прошу, ради нашей любви,

Не забудь, как кружил золотой листопад

На краю этой вечной Земли. [1]

Лешка не смотрел на мать. Он с нежностью глядел на поющую жену и поэтому не замечал, что Анна не отрывает взгляда от глаз отца. Наконец Лешка гордо бросил через плечо:

– Это наша песня! Нам ее отец еще в детстве напел.

– Это – моя песня, – тихо произнесла Анна.

Сын в недоумении развернулся. Казарин-старший кивнул и грустно улыбнулся:

– Автор этих строк – твоя мама…

– …написавшая эту песню одному молоденькому офицеру, в которого по уши влюбилась в 16-м, – договорила Анна.

Через два дня на Ходынском аэродроме Анна поднималась по трапу самолета. Рядом шел Джеральд, у трапа остались провожающие – сотрудники английского посольства. Анна остановилась и махнула всем рукой. Потом в последний раз украдкой взглянула на здание аэродрома. Справа от входа стояли три человека и делали вид, что все происходящее их не касается, – два офицера и хрупкая, красивая молодая женщина. Семья Казариных, ее семья…