Антикварий   ::   Скотт Вальтер

И, открыв дверцу кареты, он спрыгнул на землю, а кучер приступил к выполнению его приказания, бормоча, что ежели джентльмены теперь упустят прилив, пусть пеняют только на себя, потому что он-то хотел ехать дальше.

Я так не люблю анализировать сложные причины, определяющие поступки людей, что не стану углубляться в вопрос о том, не подкреплялось ли в некоторой мере сострадание антиквария к бедному животному желанием показать спутнику становище пиктов, или, по-местному, «загон». Как раз эту тему он только что подробно развивал, а иллюстрация к ней, «весьма любопытная и поистине совершенная», случайно находилась всего в ста шагах от места, где произошла задержка. Однако, если бы я был вынужден разобраться в побуждениях моего достойного друга (ибо именно таковым и был джентльмен в скромном платье, пудреном парике и широкополой мягкой шляпе), я сказал бы, что, хотя он, безусловно, не позволил бы кучеру ехать дальше на лошади, не способной передвигаться, и, равным образом, не потерпел бы, чтобы его самого торопили, все же мастер кнута, наверно, избежал многих суровых замечаний и упреков благодаря приятному времяпрепровождению, которому предавались путешественники во время остановок.

Эти перерывы в путешествии отняли много времени, и когда дилижанс спустился с холма, возвышавшегося над гостиницей Хоуз, к югу от Куинсферри, опытный глаз антиквария — по ширине полосы влажного песка и по множеству видневшихся вдоль берега черных камней и покрытых водорослями утесов — усмотрел, что час прилива уже миновал. Молодой человек ожидал взрыва негодования. Но потому ли, что наш герой, как говорит Крокер в «Добродушном человеке», заранее негодуя на возможные бедствия, настолько исчерпал силы, что уже не был в состоянии почувствовать эти бедствия, когда они настали, или же потому, что нашел общество, в котором он оказался, слишком приятным, чтобы роптать на какие-либо задержки в пути, — во всяком случае, несомненно, что он покорился судьбе с большим смирением.

— Черт бы побрал этот дилижанс и старую ведьму, его хозяйку! Да и какой это дилижанс? Это же черепаха. Он ползет, как муха в горшке с клеем, по ирландскому присловью. Так или иначе, время и прилив никого не ждут. И поэтому, молодой друг, давайте подкрепимся в гостинице — это очень приличное заведение, — и я буду чрезвычайно рад докончить объяснение различий в способах окружения рвами castra stativa note 9 и castra aestiva note 10 ; многие наши историки вносят в этот вопрос немалую путаницу. Увы, лучше бы они потрудились посмотреть на все это собственными глазами, чем глазами своих коллег! .. Ну что ж, здесь мы устроимся довольно удобно. И надо же нам в конце концов где-нибудь пообедать! Тогда переезд с новым приливом и вечерним бризом будет еще приятнее.

Покорившись обстоятельствам с таким истинно христианским смирением, наши путешественники сошли у дверей гостиницы Хоуз.



ГЛАВА II

Сэр, что за нравы на дороге этой!

Мне что ни день дают бараний бок,

Засушенный настолько, что лишь терка

Его берет! И запивать извольте

Ужасной смесью сыворотки с пивом!

Претит мне это. Лишь в вине веселье.

Мой дом не остается без вина,

И мой девиз: «Я верю только в херес!»



Бен Джонсон. «Новая гостиница».



Когда старший путешественник, тучный, страдающий от подагры и одышки, спустился по шатким ступенькам дилижанса, хозяин гостиницы приветствовал его с той смесью фамильярности и почтительности, какой шотландские трактирщики старой школы придерживаются с особенно уважаемыми постояльцами.

— Господи боже, неужто это вы, Монкбарнс? (Он называл гостя по имени его поместья, что всегда ласкает слух шотландского землевладельца). Не думал я увидеть вашу милость ранее конца летней сессии!

— Скажет тоже, толстый старый черт! — ответил гость, чей шотландский акцент усиливался в минуты гнева, а в остальное время был малозаметен.