Белый Ягуар   ::   Фидлер Аркадий

— Одни только испанцы?

— Нет… Испанцев мало, зато с ними куча индейцев…

— Они напали на вас?

— Нет. Мы раньше заметили их итаубы и убежали из хижин в лес…

— Они из ружей стреляли?

— Не знаю… Не слышал…

— А за вами гнались?

— Вроде бы нет…

В тот день наших в селении оставалось немного — большинство было в лесу на учениях или работало на полях, разбросанные среди джунглей. Неподалеку от моего командного пункта занимались отряды Арнака и Вагуры. Я тут же приказал им немедленно прибыть ко мне, и все вместе мы бросились на берег залива, откуда как на ладони была видна на другом берегу Кумака.

Скрытые в чаще от вражеских взоров, мы сами видели, что хижины наши не тронуты, пожаров в селении нет, никаких грабежей незаметно. У меня случайно была с собой моя верная подзорная труба, и я без труда высмотрел лодки, причаленные к берегу, — несколько испанцев и с ними группу индейцев. Казалось, настроены они довольно мирно, но, ясное дело, доверять им было бы явной оплошностью. Слишком свежа еще была у меня память об их прошлогоднем вероломном набеге на наши земли. Тогда они тоже явились в таком же составе из Ангостуры, чтобы здесь у нас, в нижнем течении Ориноко, разжиться рабами для своих плантаций и серебряных копей.

Вероятнее всего, и нынешние пришельцы были из той же банды, что и подлый дон Эстебан. Поэтому не приходится удивляться, что их появление вызвало в нашем селении переполох. Я с тревогой всматривался в толпу пришельцев на том берегу, но дона Эстебана среди них не обнаружил. Казалось, испанцы кого-то ждут, возможно, даже меня.

Я долго не раздумывал и решил: боем барабанов, по заведенному у араваков обычаю, оповестить об опасности отряды, находящиеся в лесу, призвав их форсированным маршем двигаться к Кумаке. Затем, оставаясь в лесу, изготовить к бою оружие и скрытно окружить испанцев полукольцом, прижав их к берегу залива. Сам я со своим отрядом прокрался к селению и отправил двух резвоногих юношей в свою хижину за парадным капитанским мундиром. Не пристало мне выходить к испанцам полуголым, в одной набедренной повязке.

Полчаса спустя, одевшись в соответствии с торжественностью случая и уверенный, что пришельцы уже окружены нашими отрядами, я вышел из чащи и размеренным шагом направился к испанцам. Шагах в пятнадцати сзади меня, рассыпавшись широким веером и не скрывая оружия, шествовал мой почетный эскорт.

Завидев нас, испанцы с не меньшей торжественностью двинулись нам навстречу. Их было трое, разодетых как на парад. «Интересно, что им от меня нужно, черт побери? Новой трепки захотели?» Десятков пять индейцев, их гребцов, вооруженных луками и палицами, не представлялись мне грозным противником. Никаких ружей у них не было, разве только, может быть, испанцы припрятали под мундирами пистолеты. Но лица у них, во всяком случае, расплывались в вежливых улыбках.

Когда нас отделяло не больше десяти шагов, мы остановились, а испанцы с галантностью истинных кавалеров приветствовали меня широким взмахом своих шляп, едва не метя поляну украшавшими их перьями. Чуть ли не одновременно с ними, сняв шляпу, и я сделал подобный жест. Стоявший в центре и чуть впереди тридцатипятилетний испанец с гордой осанкой и благородным лицом, в роскошных одеждах, держа шляпу в низко опущенной руке, с на редкость галантной улыбкой представился:

— Дон Мануэль Паррас и Гайегос Годье де Торрес Васкес, посланник его светлости коррегидора Ангостуры и полномочный представитель сеньора губернатора Каракаса.

Я едва не обалдел от столь высокой чести, оказанной мне, и никак не мог прийти в себя от изумления. Чего же, собственно, могут хотеть от меня столь достославные и лукавые сеньоры?

А этот самый дон Мануэль Паррас и т. д. и т. п.