Без родословной, или жизнь и злоключения бездомной Шавки   ::   Свинцов Владимир

Нет, родословная настоящая, раз она с печатью, тогда что — собака ненастоящая?! Собака настоящая, вот она! А кто же тогда ненастоящий?

Эти переживания саму Грозу нисколько не волновали. Она ела с аппетитом, спала много, быстро росла. Ушки у нее стояли торчком, что соответствовало родословной, как сторожевой собаки, так и охотничьей. А вот хвост подвел. Хвост завернулся крючком, что ни в коем случае не должно быть у овчарки, разве только у лайки… Значит, собака нечистокровная. Это обстоятельство очень не устраивало Толика, так как стало объектом насмешек. К тому же Гроза продолжала пачкать пол в квартире. Если честно, не ее это вина, а Толика, который под самыми пустяковыми предлогами отказывался выводить Грозу гулять. «Ах, если бы она была чистокровной! — думал он. — Тогда бы я… Тогда бы я не уводил ее со двора…»

А на дворе во всю кипела весна. Стояли погожие, теплые дни. Мать Толика беспокоилась о семенах и рассадах. Отец с головой ушел в расчеты по строительству бани. Дедушка и бабушка, они жили неподалеку, собирались на дачу на все лето и обещали взять Грозу с собой. Но пока шли сборы, во дворе многоквартирного дома шла своя, отличная ото всех, жизнь.

Собачьи мальчишки, выводя своих питомцев, говорили о прививках от чумки, об уколах от бешенства, об импортных лекарствах… Забот у них прибавилось, а тут еще из-под снега стали вытаивать опасные вещи — дохлая кошка, которую учуял ньюфаундленд, и, схватив находку в свою широченную пасть, стал бегать по двору, преследуемый всей остальной острозавидующей собачьей братией и пришедшими в ужас от мыслей о заразе хозяевами.

У безсобачьих мальчишек тоже прибавилось интереса — измерять глубину во вновь образовавшихся лужах, поваляться в оставшихся в укромных местах сугробах. Снег в них был уже ноздреватым, но еще с беловатым оттенком.

Взрослые открывали ворота гаражей, выгоняли машины, залазили под днища и капоты, чем-то стучали, что-то варили… Это были настоящие признаки настоящей весны.

Как-то в погожий, теплый день, ближе к вечеру, Вовка из третьего подъезда сказал, что за многоэтажными домами, в частном секторе, в скворешниках появились скворцы. Сначала ему не поверили, имел Вовка привычку соврать. Но все-таки решили проверить, и всей оравой, человек десять, рванули по улице, галдя и разбрызгивая лужи…

Толик умчался вместе с ними и про Грозу, конечно же, забыл.

Гроза было кинулась за хозяином:

— Эй-эй! Меня возьмите! — но разве за ними успеешь…

Мальчишки моментально скрылись из вида. Тогда Гроза вернулась к подъезду, выбрала место посуше, на прогретом солнцем асфальте, присела и стала ждать. Ожидание было долгим и страшным. Мимо ходили люди, бегали собаки, проезжали автомашины… Гроза разволновалась, проголодалась и стала скулить. Вот такого жалкого, дрожащего щенка и подобрала у подъезда мама Толика, шедшая с работы.

Вечером Толику попало — и за то, что пришел с улицы поздно, и за то, что пришел мокрый, и за то, что бросил щенка… Вспомнили старые прегрешения, в общем, довели родители до слез. Гроза сунулась к Толику со своими нежностями, но он оттолкнул ее сердито:

— Пошла вон! Из-за тебя… Лучше бы ты пропала! — но тут же спохватился. Без щенка тоже плохо. — Скорее бы тебя на дачу забрали…

И забрали. Утром, когда Толик собирался в школу, пришел дедушка и забрал Грозу. Они с бабушкой уезжали на целое лето на дачу. Толику грустно было расставаться со щенком: «Эх, была бы она чистокровная, да ни в жизнь не отдал бы…» Расставаться всегда печально, потому недовольства были забыты, Толик даже чуть было не всплакнул, но дедушка заторопился — машина у подъезда, в ней — бабушка, да и Толику в школу собираться…

Старенький «Москвич», нагруженный до предела, погромыхивая железом, покатил из города.