Четвертый человек   ::   Рассел Джон

Собеседник доктора посмотрел на него с восхищением. Чувства легко проявлялись на его безбородом лице, нежном и томном, хотя и испитом, с мягким взглядом больших глаз. Это было одно из тех лиц, столь знакомых полиции, которое могло бы служить образцом для лица ангела, если бы обладатель его не был связан с каким-нибудь дьявольским преступлением. За такие преступления Фенайру и был приговорен к пожизненному заключению, как неисправимый.

– Ну не чудо ли наш доктор? – сказал он, передавая сигарету третьему белому человеку. – Он ничего не упустил из виду. Ты постыдился бы ворчать. Видишь, мы свободны в конце концов. Свободны!

Третий белый был здоровенный мужчина с изрытым оспой лицом, с глазами без ресниц, с длинным, как клюв, носом. Прозвище Попугай было дано ему отчасти за этот нос, отчасти за то, что он был вечным тюремным завсегдатаем. Это был душитель по профессии, привыкший во всех случаях жизни полагаться только на свои кулаки.

Он взял сигарету, обрадовавшись ей, но не сказал ничего, пока Дюбоск не протянул ему жестяную коробочку спичек и он не наполнил свои легкие дымом.

– Подожди, пока обеими ногами не станешь на тротуар, мой мальчик. Тогда и будешь говорить о свободе. А если нас застигнет шторм?

– Сейчас не сезон штормов, – возразил Дюбоск.

Слова Попугая немного их отрезвили. Таким людям, как эти, для которых земля представлялась ужасом, было трудно сразу постигнуть весь ужас моря. Позади они оставили кромешный ад колонии уголовных преступников и вечное забвение. Здесь они снова стояли на пороге жизни. Они словно воскресли из мертвых, и в душе у них родилась необычайная жажда свободы, поднимались страсти и желания. И все же они сразу умолкли, поняв всю серьёзность их положения посреди этого беспредельного водного пространства. Каждая волна, подымавшаяся из пучины морской, заключала в себе угрозу. Никто из них не знал моря, не знал его нрава, не знал, какие опасности оно таит в себе, какие ловушки оно может расставить, – гораздо более опасные, нежели бывают в джунглях.

Плот довольно быстро продвигался вперед при свежем ветре, покачиваясь на волнах, белая пена бурлила у его носа и плескалась вокруг.

– Где же тот проклятый корабль, который должен нас встретить? – спросил Фенайру.

– Не тревожься, встретит еще, – спокойно отвечал Дюбоск, устремляя напряженный взгляд на горизонт. – У нас условленно на сегодняшний день. Нас подберут возле устья реки.

– Так ты говоришь, – проворчал Попугай, – но где же та река? Где ее устье? Этот ветер занесет нас черт знает куда, если так будет дуть.

– Держаться ближе к берегу мы все-таки не можем. В Торьене стоит правительственный катер. Да и торговые суда все вооружены, и нас каждую минуту могут сцапать. И бросьте вы думать, что туземные следопыты отказались охотиться за нами. Они, может быть, даже сию минуту преследуют нас на своих парусных челнах!

– Так далеко!

Фенайру рассмеялся, зная преувеличенный страх Попугая перед туземцами.

– Поберегись, Попугай! Они еще съедят тебя.

– А правда, – спросил Попугай, обращаясь к Дюбоску, – что этим дьяволам разрешено ловить беглецов, оставлять их у себя и откармливаться их телами?

– Глупая басня! – улыбнулся Дюбоск. – Они предпочитают получить вознаграждение. Но случается, что пойманных увечат. Один лесник был схвачен ими в джунглях и домой вернулся без руки. Безусловно, люди эти не совсем еще освободились от людоедства.

– Они любят бифштексы! – рассмеялся Фенайру. – И несомненно, они остановятся на тебе, Попугай. Сварят себе похлебку из твоих мозгов. Ты от этого ничего не потеряешь!

– Что за звери, будь они прокляты! – выругался Попугай.