ДАрманьяки   ::   Бриньон Луи

В доме находились не менее двух десятков вооружённых людей, которые молча пропустили прибывшего. Не останавливаясь, он направился к угловой комнате, находящейся в конце коридора. При его появлении мужчина средних лет в богато украшенной одежде вскочил со своего места. Всем своим видом он изображал вопрос.

– Он мёртв, монсеньор!

Герцог Бургундский порывисто обнял человека, сообщившего ему эту новость.

– Ты будешь щедро вознаграждён, Лануа! – пообещал ему герцог Бургундский, – ты избавил меня от опасного врага.

Гилберт де Лануа поклонился.

– Нельзя медлить, монсеньор! Не забывайте, у вас остался ещё один враг, много опаснее герцога Орлеанского. Если он заподозрит вас в смерти герцога Орлеанского, может произойти непоправимое.

– Проклятые Арманьяки, – герцог Бургундский произнёс последнее слово, словно выплёвывая его. – Тот день, когда я избавлюсь от них, станет днём моего величия.

– Положитесь на меня, монсеньор, и не медлите более. Скоро весь Париж узнает о том, что произошло. Я останусь в Париже и буду постоянно докладывать вам о происходящих событиях.

– Мой верный друг!

Герцог Бургундский пожал ему руку и вышел. Через несколько минут герцог Бургундский в сопровождении двух десятков рыцарей выехал из дома. Убедившись, что герцог Бургундский уехал, Гилберт де Лануа сел за стол, где лежали письменные принадлежности. Взяв чистый лист бумаги, он обмакнул перо в чернильницу и начал быстро писать.

Не прошло и часа с момента отъезда герцога Бургундского, как дом покинул и Гилберт де Лануа. Едва оказавшись на улице, он плотнее укутался в плащ. До него донеслись крики взбудораженных горожан. Из чего он заключил, что тело герцога Орлеанского обнаружено.

После получаса ходьбы, он миновал стену Филиппа Августа, окружающую старый город кольцом. На пути попадались несколько раз конные стражники, в смятении спешившие к старой Храмовой улице. Лануа не обращал на них никакого внимания, впрочем, как и они на него. Он целенаправленно двигался в сторону кладбища «Невинно убиенных младенцев». У входа на кладбище, под аркой, валялся нищий. Лануа перешагнул через него, при этом настороженно оглядываясь по сторонам. Улица была совершенно пустынной, не считая нищего и легкого ветерка, с шелестом кружившего опавшую листву. Внутри кладбища, слева от входа, была расположена целая галерея картин, на которых были изображены все сословия французского королевства. Начиная от папы римского, короля Франции, дворянства, духовенства и заканчивая крестьянами и ремесленниками. Лануа, крадучись, двигался по узкому проходу между галереей и могилами. Чуть ли не ежеминутно Лануа останавливался, прислушиваясь к черной темноте мрачного кладбища. Не услышав ничего подозрительного, Лануа продолжал свой путь. Так продолжалось довольно долго. Он успел дважды обойти кладбище. Твердо убедившись, что опасности нет, Лануа подошел к одноименной могиле, которая находилась где-то посередине кладбища. На надгробии были выведены четыре слова латинскими буквами: «Верному сыну от Анатас!». Рядом с надгробием возвышался крест. Лануа ухватился двумя руками за него и, сделав небольшое усилие, начал поворачивать. Крест начал поворачиваться против часовой стрелки. Могила со скрипом сдвинулась на несколько футов в сторону, открывая перед Лануа слабо освещенную лестницу, уходящую далеко под землю. Спустившись вниз ровно на шесть ступенек, Лануа нащупал скрытую пружину, которая служила механизмом открытия и закрытия прохода изнутри. Лануа нажал её. Механизм вновь пришёл в действие, могила над головой Лануа сомкнулась вновь на прежнем месте. Лануа прошёл не менее ста ступенек, прежде чем оказался в холодных и сырых сводах подземелья.