Дангу   ::   Глыбин Леонид

Еще два погонщика сновали взад и вперед вдоль всей процессии, поддерживая порядок движения. Все ехали на лошадях — кроме Настасьи с младенцем и погонщиков, которые предпочитали более подвижных мулов.

Медленно движущийся караван, скорость которому задавала неторопливая поступь верблюдов, являл собой красочное и впечатляющее зрелище. Светло-желтые корабли пустыни с черными яхтанами на спинах, рыжие лошади и серые мулы контрастно выделялись на фоне каменистой, почти аспидного цвета тропы, пролегавшей через большие острова зеленой травы с пятнами красно-бурого терескена и беловатых солончаковых пустошей. Оживляли караван яркие фигуры погонщиков в голубых полосатых, подпоясанных черными кушаками халатах и белых войлочных колпаках. Казаки в скромной серо-зеленой амуниции терялись рядом с разодетыми в разноцветные одежды, яркими, как павлины, посланцами Аурангзеба. Над караваном стоял непрерывный перезвон верблюжьих бубенцов, раздавалось цоканье лошадиных копыт о камни, гортанные выкрики погонщиков, щелканье нагаек. Все эти звуки смешивались с шумом горного потока, вдоль которого пролегала тропа. По мере подъема к перевалу местность становилась все более унылой и дикой. Теперь повсюду виднелся только сухой дерн, голые крутые скалы и длинные желтоватые осыпи. Кое-где белели конские кости. Амфитеатр угрюмых пиков с левой стороны замыкался огромной вершиной Амарнатх, покрытой льдом и снегом. Тропа вела туда.

К полудню начала портиться погода, небо заволокло серыми тучами. Подул сильный юго-восточный ветер. Это пришел муссон. Начался дождь, перешедший вскоре в мокрый снег. До перевала оставалось еще четыре часа ходу. Обеспокоенный Кучум-хан остановился и после короткого совещания с чиновниками Аурангзеба с поклоном подъехал к князю:

— Хузур!

— Эй, Ахмед, ко мне! Переведи, что он хочет сказать, — крикнул князь.

— Он говорит, что пришло Время дождей. Надо вернуться назад и переждать. Да ниспошлет нам всемогущий Аллах благополучие! Там, — Ахмед махнул вперед рукой, — снег, много снега! Злой перевал, пропадем!

У подъехавших индийцев были озабоченные лица. Караван остановился.

Василий Андреевич и сам уже понял, что положение осложнилось. С другой стороны — проносилось у него в голове — преодолели пустыню Гоби, высоченный перевал Каракорум в Гималаях, еще три в Ладаке. А Шринагар впереди, уже близко, всего три перехода. Рискнуть?

— Слепцов! — крикнул он подъезжающему поручику. — Как думаешь, пойдем на перевал?

— Пойдем, ваше превосходительство! Проскочим! Ребята устали, а Индия, вон уж она, близко, там и отдохнем.

Он хлестнул лошадь нагайкой и резко натянул поводья, осаживая ее.

— Господь Бог да поможет! — И перекрестился.

— Настенька, друг мой! — сказал Василий Андреевич, подъезжая к жене. — Смотри-ка, погода худа как, да и снег вон, на перевале. Кучум сказывает, полно его. Как думаешь?

— Васенька, милый мой! Ты знаешь все лучше. Сколько мы с тобой вынесли, везде хранила нас Пресвятая Богородица. И было ладно. Делай, как ведаешь. А я уж поберегу нашего Никитушку.

И она погладила по головке крепко спавшего в люльке сына.

— Кучум! — строго сказал князь, выпрямившись в седле. — Идем на перевал, Великий Могол не любит долго ждать. Эй! Ахмед! Поди сюда. Переведи, что русская миссия идет дальше.

Осенил себя крестным знамением и пробормотал:

— Пусть будет над нами воля Божия! Аминь!

Почему князь Боголюбов не пошел в Индию другим путем? Через Персию, как тогда называли Иран, через Афганистан и далее в Хайберский проход? Ведь путь этот был куда как легче, нежели через огромные пустыни, горы и перевалы Кашгарии и Малого Тибета.