Дикие земли   ::   Желязны Роджер

Была ранняя весна, кипучее время, когда речники и трапперы встречаются, чтобы поговорить о вещах, в которых знали толк, – тайниках, кладах и тугих кошельках. Старые добрые времена бобрового промысла канули в Лету, но истории о тех людях не забывались. Многие из них были еще совсем не старыми, но лучшие их деньки остались в прошлом, и теперь они уже не ждали от жизни ничего хорошего. Выглядели они, как правило, старыми и потрепанными. Годы опасной жизни укрепили их нервы, посеребрили волосы, изрезали морщинами лица. У многих не хватало руки, ноги, глаза. Некоторые лишились скальпов, при этом кожа на лице обвисала, и они пытались подтянуть ее войлочными шапками. У этих грубых людей было нечто общее, то, что они называли «нищета гор». Теперь, когда для них миновали времена жалящих стрел и пуль, летнего снега и зимнего дождя, они сидели в тепле таверны, плечом к плечу, забавный сброд разукрашенных перьями, мехом, помятых, переломанных, морщинистых, битых проходимцев, которых хлебом не корми, дай только потрепать языком…

Кольтер не был любителем эля или виски, но как-то незаметно для себя опрокидывал кружку за кружкой, пока не напился. Он приехал в город с одной целью: рассчитаться по векселю на 45 долларов в пользу Уильяма Кларка. И тут, впервые за долгое время, увидел свое отражение в зеркале, и, хотя воздух был сизым от трубочного дыма, Кольтер рассмотрел себя вполне отчетливо. Он был моложе многих, но выглядел старым, и это заставило его забраться в самый темный угол таверны. Избавившись хотя бы на короткое время от необходимости корчевать пни, выращивать кукурузу и ходить за скотом, он должен был бы почувствовать облегчение. Но этого не произошло. Он пил пенистое пиво, кружку за кружкой, чтобы заглушить тяжелое чувство. Вид собственного преждевременно состарившегося лица выбил его из колеи.

А в самом деле, сколько ему лет? Он не знал точно. Определенно не больше сорока. Но эти глаза с кислыми желтыми белками, тусклые, потухшие, почти безжизненные.

Что-то застряло у него внутри и не отпускало. «Уж не дикие ли это земли?» – подумал он.

Кожа желтовато-бледная. Постоянно чешется, словно в ней живут муравьи. Может, это крошечные манданские дьяволы? Его предупреждали, чтобы он не совал руку в ту дыру, но он именно это и сделал. Вся его жизнь была такой, постоянная борьба с опасностью.

Среди всеобщего гомона он услышал имя: «Кольтер», – произнес кто-то. Он вздрогнул и увидел человека, размахивающего руками. Тот рассказывал историю легендарного Джона Кольтера.

– …Что вы, он же собрал коллекцию скальпов – сто один!

Кольтер почувствовал приступ старой лихорадки. Голова кружилась от крепкого эля; его вдруг зазнобило. Стиснув кулаки, он глубже откинулся в тень.

– …Его кожаные мокасины были полны крови, а он все бежал, при каждом шаге булькая и хлюпая кровью!

Кольтер поднял высокий воротник и совсем утонул в тени.

– …Голый, как сойка, он убежал от этих дикарей, только его задницу они и видели!

Совсем утонув в своем пальто, Кольтер стал похож на птицу, на ястреба, только острый нос высовывался из тени, и высокий воротник торчал сзади, как капюшон ястреба.

– …Те, кто его знали, а я – один из них, говорят, что он так и оставил убитых краснокожих сидеть, словно они попивают чаек, и это была его метка, вроде как подпись.

Кольтер совсем пропал из виду, только безголовое пальто сжимало рукой кружку эля.

– …Пятьсот миль он пробежал в тот день, а когда добрался до форта, ноги у него были, как копыта у бизона!

Кольтер закрыл глаза от шума, и вдруг увидел медведя, встающего перед ним на дыбы, тяжелая лапа падает на лицо, разрывает кожу под бровями. Потом его обхватывают огромные передние лапы. Последнее, что он запомнил.