Дорога на север   ::   Ламур Луис

Они уносились с ветерком, насмешливо оглядываясь на ограбленного.

Том был потрясен. Он стоял посреди гигантской плоской равнины. Насколько хватало глаз, царила пустота: ни людей, ни зверей, ни птиц. Стоял как столб, беззащитный, одинокий, в этой стране безмолвия…

Однако он жив. Окажись он при оружии, лежать бы ему сейчас с простреленным лбом.

Так прошел час, а может быть, и два. А Том все стоял и стоял в оцепенении. В голове все перемешалось.

Вдруг он заметил, что вдалеке над дорогой поднимается тонкое облачко пыли, а вскоре показалась и дюжина всадников, скакавших во весь опор.

Поравнявшись с Томом, они, сдерживая коней, стали кружить вокруг него. Среди них выделялся здоровенный бородач в видавшей виды широкополой шляпе — видимо, предводитель.

— Два парня на одной лошади не проезжали? — спросил он.

— Теперь у них две лошади, — ответил Том. — Один пересел на мою.

— И ты позволил им увезти свою лошадь?

— А что прикажете делать, если на тебя нацелен револьвер?

Бородач удивленно вскинул брови, остальные поразевали рты, глядя на Тома как на огородное пугало, которое вдруг заговорило.

— Здесь не место для прогулок без оружия, — веско сказал бородач. — Считай, что ты еще легко отделался. Это же браться Талримы! Отпетые убийцы! — Он указал рукой в сторону. — Вон там, за холмом… отсюда мили три примерно… есть пара лошадок. Одну можешь взять, чтобы по-быстрому добраться до Симарона. Но перед отъездом черкни записку. Это владение Андерсса, старик поймет. Возле Симарона лошадку отпусти, она сама найдет дорогу домой.

И не успел Том поблагодарить бородача, как всадники сорвались с места в галоп, подняв клубы пыли.

Отыскав жилище Андерсса, Том первым делом зашел в корраль и выбрал одну из двух стоявших там лошадей. Поскольку хозяина дома не было, он согласно уговору оставил ему на столе записку, придавив ее серебряным долларом. Затем оседлал коня и отправился в Симарон.

Покачиваясь в седле, Том попытался было пощупать раненное ухо, но тут же передернулся от боли, а на пальцах осталась кровь. В общем кровотечение прекратилось, но ухо продолжало ныть. Послюнявив носовой платок, он вытер остатки крови.

Нет, это просто удача, что пуля прошла мимо, можно сказать — подарок судьбы. Ведь Буд Талрим мог пальнуть и еще разок, поточнее.

Чантри вздрогнул. В голове мелькнуло неприятное: «Кто-то наступит на мою могилу… « А ведь и правда! Его могли убить. Он пропал бы без вести. И у него бы даже не спросили, кто он, откуда и почему здесь. О, как ужасно представить себе, как закроются глаза, как будет выглядеть никому неизвестная могила без креста и надписи. И Чантри принял решение: он уедет отсюда. Будет идти, пока не дойдет до первой же станции, и на первом же поезде вернется на Восток.

Со дня смерти отца в жизни Тома не было насилия. Он рос в городке, еще недавно бывшей новоанглийской деревне. Там и в школу пошел, в свободное время бегал вдоль ручьев, ловил рыбу, ставил силки на зайцев и белок, позднее стал промышлять оленей. В отличие от многих сверстников Том с удовольствием посещал церковь, благодаря которой взял себе за правило аккуратно одеваться и вежливо разговаривать с собеседником. Здешние констебли и присяжные исправно несли свою службу, и все оставалось в рамках закона. Это уже позже появились в Нью-Йорке оружейные компании, полицейские агенты стали более заметны, пришлось даже создать спецслужбу, которая латала пробоины в стенах зданий — последствия столкновений властей с гангстерами.

Сквозь эти воспоминания прорезался стук копыт.

Чантри резко обернулся, стараясь оценить опасность.

— Привет, Том Чантри. Я Лак Андерсс.

На Тома смотрели необыкновенно голубые, прямо-таки ангельские глаза подскакавшего к нему всадника, высокого, осанистого старика с роскошными седыми усами.