Два брата   ::   дю Террайль Понсон

Капитан же сидел, опершись головой на руки; глаза его были опущены в землю, а в голове вертелись тысячи смутных мыслей.

Человек этот, в дружбу которого полковник слепо верил, имел все пороки, свойственные вырождающимся народам. Алчный и злопамятный, он был со всеми вкрадчив и уступчив. Выслужившись из рядового, он сумел сойтись с богатыми и титулованными офицерами французской армии и, не имея ни гроша за душой, приобрести товарищей-миллионеров.

Фелипоне дослужился до капитанского чина во время войны, когда смерть косила офицеров, и благодаря скорее обстоятельствам, чем личной храбрости. Он участвовал во многих сражениях, но ни разу не отличился каким-нибудь подвигом. Может быть, он и не был трусом, но не обладал и отважной смелостью.

Фелипоне и полковник Арман были уже пятнадцать лет друзьями. Три года тому назад, будучи оба капитанами, они познакомились в Париже с Еленой Дюран, дочерью поставщика армии, прелестною молодою девушкой, и оба влюбились в нее. Елена выбрала полковника.

С этого дня Фелипоне затаил в себе страшную, беспощадную ненависть к своему другу, на которую способно только сердце южанина, ненависть, сдержанную и безмолвную, скрывавшуюся под личиной дружбы, но которая должна была разразиться при первом удобном случае. Много раз он прицеливался в дыму сражений в полковника, но каждый раз колебался, придумывая более жестокое мщение, чем такое убийство.

Итальянец дождался, наконец, этой мести и хладнокровно обдумывал ее в то время, как полковник спал под внимательным надзором Бастиана.

— Глупец! — подумал Фелипоне, бросая время от времени мрачный взгляд на уснувшего офицера. — Глупец! Он отдает мне, бедняку, свои деньги и жену, которая меня отвергла… Трудно было бы красноречивее произнести свой смертный приговор.

Взгляд капитана остановился на минуту на Бастиане.

— Этот человек стесняет меня, — думал он, — тем хуже для него!

Фелипоне встал и подошел к свой лошади.

— Что вы делаете, капитан? — спросил гусар.

— Хочу осмотреть свои пистолеты.

— А! — сказал Бастиан.

С этим чертовским снегом, — продолжал спокойно капитан, — нет ничего удивительного, если замки отсырели… в случае нападения казаков…

С этими словами Фелипоне вытащил из чехла один пистолет и небрежно взвел курок. Бастиан смотрел на него спокойно, без всякого недоверия.

— Порох сух, кремень в хорошем состоянии. Теперь посмотрим другой. — Он взял другой пистолет и также внимательно осмотрел его.

— А знаешь, — сказал он вдруг, взглянув на гусара, — я когда-то владел с удивительным искусством этим оружием.

— Очень может быть, капитан.

— На дуэли, — спокойно продолжал Фелипоне; — я целился на расстоянии тридцати шагов в сердце противника и всегда убивал его.

— А! — рассеянно прошептал Бастиан, всецело поглощенный своими обязанностями ночного сторожа.

— Больше того, — продолжал капитан, — я несколько раз держал пари, что прострелю правый или левый глаз своему противнику, и всегда попадал в цель. Но, видишь ли, Бастиан, лучше всего метить в сердце: тут мгновенная смерть.

И капитан опустил дуло пистолета, — Что вы делаете? — вскричал Бастиан, отскочив назад.

— Целю в сердце, — холодно отвечал Фелипоне и, прицелившись в солдата, прибавил: — Я не хочу тебя напрасно мучить. Ты меня стеснял, мой милый, тем хуже для тебя.

В темноте сверкнул огонь, раздался выстрел, вслед за ним болезненный крик, и гусар упал навзничь.

Этот выстрел и крик мгновенно пробудили полковника от его летаргического сна, и он приподнялся, думая, что напали русские.

Но Фелипоне, взяв другой пистолет, уперся ему в грудь коленом и грубо повалил его на землю.