Герои Малахова кургана   ::   Буссенар Луи Анри

— Но, принимая во внимание ваши заслуги и вашу семью, — резко добавляет губернатор, — я желал бы спросить, какими мотивами вы руководились в данном случае?

— Ваше превосходительство, в тот момент, когда хотели расстрелять этого храброго француза, я узнал, что он мой брат!

— Объяснитесь! — холодно отвечает Остен-Сакен.

Дрожащим голосом майор Бургейль рассказывает необычайные события и свою встречу с братом.

— А теперь, Ваше превосходительство, — добавляет он тоном горячей мольбы, — умоляю вас именем военных заслуг этого солдата, во имя великодушия, свойственного русскому сердцу, во имя уважения, которое вы питаете к моему брату, наконец, во имя священных уз, соединяющих нас… умоляю вас… вы можете все… вы хозяин Севастополя… задержите казнь, прошу вас… Пока государь простит его!

Остен-Сакен встает, выпрямляется и говорит ледяным тоном:

— То, что вы просите, невозможно! Сержант Бургейль, ваш брат, умрет! Если бы он был мой сын — слышите ли? мой сын, — он был бы расстрелян!

— Ваше превосходительство, немного человечности! — лепечет майор, бледнея.

— Государь поручил мне защиту Севастополя, и я буду защищать его до последнего вздоха. Какая тут человечность? — отвечает Остен-Сакен. — У меня четыре тысячи пленников, французов и англичан. Предположим, что все эти четыре тысячи пленников восстанут и проделают то же, что сержант Бургейль, что тогда будет? Нужен пример, чтобы подавить все зачатки возмущения. Повторяю вам: сержант Бургейль, ваш брат, храбрец, которого я уважаю, умрет сейчас!

Губернатор произносит эти слова совершенно спокойно, не возвышая голоса. Майор понимает, что все пропало, и с отчаянием смотрит на Сорви-голову.

Сорви-голова стоит, спокойно вытянувшись. Губернатор подносит к губам серебряный свисток. Портьера двери поднимается, но, вместо дежурного офицера, появляется женщина в трауре, с рукой на перевязи.

Одновременно раздаются три восклицания.

— Княгиня!

— Кузина!

— Дама в черном!

Бледная, но улыбающаяся, она подходит к Остен-Сакену и говорит:

— Генерал, я все слышала; сержант Бургейль должен жить, его надо освободить сейчас же!

— Нет, только государь может простить его, а я не могу!

— Я вовсе не прошу простить его!

— Чего же вы хотите?

— Я предлагаю обмен пленниками.

— Это невозможно!

— Я предлагаю обменять сержанта Сорви-голову на меня, княгиню Милонову!

— Но вы свободны!

— Я связана словом и пришла освободить Сорви-голову.

— Он бунтовщик! Он убил своих часовых!

Княгиня подходит к губернатору и говорит ему тихо на ухо:

— Если он убил нескольких солдат, так ведь я убила главнокомандующего Сент-Арно! Согласны вы на обмен?

— Княгиня… дисциплина… мой долг…

— Значит, я должна вернуться в лагерь? Сознаться во всем? Для меня это бесчестие, смерть, вечная разлука с моей дочерью, которую воспитали добрые, великодушные враги… Генерал, ради моих заслуг, прошу, освободите сержанта!

— Хорошо, берите его! — отвечает с усилием губернатор.

Пока губернатор пишет приказ, зуав подходит к даме в черном и бормочет несколько слов благодарности.

— Не благодарите меня, кузен! — говорит княгиня.

— Как кузен? Ваш, сударыня?

— Да, мой друг, моя мать и мать твоего брата Поля были родные сестры!

— Ax, я понимаю все! — восклицает молодой человек, с почтением целуя руку смелой женщины.

— Одно слово, генерал! — говорит княгиня губернатору. — Мой кузен Жан свободен. Простите же и кузену Полю его вину!

— Ошибка майора из тех, которые легко прощаются! — отвечает с достоинством Остен-Сакен.

— Благодарю, генерал, от чистого сердца, — продолжает княгиня. — Жан Бургейль, ты свободен, иди! Снеси Розе, твоей невесте, мой поцелуй. Иди, дорогое дитя, обними брата, поблагодари генерала и возвращайся к своим французам. Исполняй свои обязанности, как мы исполним наши. Бог да поможет нам!



ГЛАВА Х

Сражение при трактире. — Бомбардировки. — Генеральная атака.