Шпион, вернувшийся с холода   ::   Ле Карре Джон

Несколько работников из старой гвардии были уволены по идеологическим причинам, а три человека выплыли на самый верх: Фидлер в качестве главы контрразведки, Ян, которому достался прежний пост Мундта, и сам Мундт, получивший самый жирный кус - должность начальника оперативного отдела, - и это в возрасте сорока одного года. Работа пошла в новом стиле. Первым агентом, которого потерял Лимас, была молодая девушка. Она не играла в сети значительной роли, выполняя лишь функции связного. Ее пристрелили прямо на улице, когда она выходила из кинотеатра в Западном Берлине. Полиция, разумеется, не нашла убийцу. Да и сам Лимас поначалу вовсе не был склонен связывать ее смерть с работой своей шпионской сети. Но месяц спустя дрезденский вокзальный носильщик, бывший агент из сети Петера Гийома, был найден убитым и обезображенным возле путей. И Лимас понял, что это не случайное совпадение. Вскоре были арестованы и приговорены к смертной казни два агента из сети Лимаса. Так все и пошло - устрашающе и безжалостно.

И вот настал черед Карла Римека, и Лимас покидал Берлин с тем, с чем когда-то сюда явился - без единого мало-мальски стоящего агента. Мундт победил.

Лимас был коренастым мужчиной с коротко остриженными серо-седыми волосами и фигурой пловца. Физически он был очень силен. Эту силу можно было угадать по его спине и плечам, по шее и жилистым рукам с короткими пальцами.

К одежде он подходил весьма утилитарно, как, впрочем, и ко всему остальному. Даже очки, которые он порой надевал, были в дешевой стальной оправе. Костюмы носил в основном из синтетики, и ни один из них не был тройкой. Ему нравились американские рубашки с пуговками на воротнике и башмаки на резиновом ходу.

У него было приятное лицо - мускулистое и с волевой складкой у рта, маленькие карие глаза. Такие называют ирландскими. Распознать, кто он, было совсем не просто. Если ему случалось заглянуть в какой-нибудь из лондонских клубов, портье никогда не путал его с постоянными членами, а в берлинских ночных ресторанах ему без разговоров давали лучший столик. Он выглядел человеком, с которым шутки плохи, который знает счет деньгам и своего не упустит, даже если придется действовать не совсем по-джентльменски.

Стюардесса нашла его интересным мужчиной. Она предположила, что он с севера Англии (и это, в общем, соответствовало действительности) и что он богат (а это действительности не соответствовало), что ему лет пятьдесят (и это было близко к истине) и что он одинок (а это было верно лишь наполовину: когда-то он разошелся с женой, где-то росли его дети, теперь уже подростки, и алименты на них перечислялись через один не совсем обычный банк в Сити).

- Если хотите еще виски, - сказала стюардесса, - вам следует поторопиться. Через двадцать минут мы приземлимся в Лондоне.

- Мне хватит.

Он даже не взглянул на нее. Он смотрел в окно на серо-зеленые поля Кента.

Фаули встретил его в аэропорту и повез в город.

- Контролер просто взбесился из-за Карла, - сказал он, искоса поглядывая на Лимаса.

Тот кивнул.

- Как это произошло?

- Его застрелили. Мундт достал его.

- Насмерть?

- Во всяком случае, сейчас он уже мертв. Хотелось бы надеяться. Все сорвалось в последний момент. Ему не следовало так жать на педали. Они ведь ничего не могли знать наверняка. Разведка прибыла на КПП, когда он уже прошел его. Они включили сирену, и часовой пристрелил его метрах в двадцати от линии. Упав, он еще шевелился, а потом затих.

- Разнесчастный сукин сын.

- Вот именно, - сказал Лимас.

Фаули не любил Лимаса. Впрочем, узнай Лимас об этом, ему было бы наплевать. Фаули был из тех, кто состоит в клубах, носит дорогие галстуки, дорожит реноме спортсмена и делает карьеру в разведке, ведя служебную переписку.

- Где вы сейчас служите? - спросил Лимас.

- В отделе кадров.

- И вам нравится?

- Чрезвычайно.