Энкантадас, или Очарованные острова   ::   Мелвилл Герман

Другой моряк, выброшенный в шлюпке на совершенно стерильный остров, вообще не посещаемый судами из-за многочисленных мелей, окружающих его, откуда не видны даже другие острова архипелага, сообразил, что оставаться на месте — смерти подобно и ничего страшнее смерти не ожидает его, если он попытается спастись. Убив двух тюленей и содрав с них кожу, он соорудил что-то вроде поплавка, с помощью которого перебрался на остров Чарльза и там присоединился к республике.

Люди, не обладающие мужеством, необходимым для подобных отчаянных предприятий, находят выход из положения в поисках любых источников пресной воды, какими бы случайными и скудными они ни оказались. Затем строят жилище, ловят птиц и черепах и во всех отношениях приготавливаются к жизни отшельника, пока приливы, время либо проходящее судно не снимут их с мели.

На дне ущелий многих островов можно найти небольшие грубо сработанные углубления в камнях, частично заполненные истлевшим мусором, сгнившей зеленью и поросшие буйной растительностью. Иногда их дно слегка смочено влагой. При более пристальном рассмотрении поблизости можно найти остатки самодельных инструментов, предназначенных для углубления впадин. Этими инструментами пользовались бедняги-отшельники либо куда более несчастные беглецы. Эти крохотные резервуары изготовлялись в местах, где можно было рассчитывать на выпадение нескольких капель росы из трещин наверху.

Остатки хижин и каменных сосудов — не единственные следы былого присутствия человека. Любопытно отметить, что такое место, как почта, особенно оживленное в других обитаемых общинах, на Энкантадас выглядит просто ужасно. И хотя вообще очень странно говорить о почтовой службе на этих голых берегах, тем не менее почтовые отделения попадаются изредка и там. Они состоят из шеста и бутылки. Письма запечатываются, опускаются в бутылку, и она затыкается пробкой. Обычно письма оставляют капитаны судов из Нантакета в адрес рыболовных артелей, высаживающихся на остров, и содержат чаще всего сведения касательно добытых китов или пойманных черепах. Однако очень часто месяц следует за месяцем, проходят годы, а корреспонденция остается невостребованной. Шест подгнивает и падает, представляя теперь не слишком-то воодушевляющее зрелище.

Для полноты описания островов хочется добавить кое-что о надгробиях или, вернее, могильных досках, которые изредка попадаются путешественникам.

На берегу острова Джемса долгие годы виднелся грубый столб с указателем, нацеленным в сторону гор. Его можно было принять за указатель некоего центра гостеприимства-места проживания какого-нибудь отшельника, готового поделиться со странником чем-нибудь съестным со своей кленовой тарелки. Последовав по указанному направлению, незнакомец пойдет, бывало, по тропе и вскоре обнаружит, что его ожидает привет мертвеца — надпись над его могилой: «Здесь в 1813 г. рано поутру погиб на дуэли в возрасте 21 года лейтенант фрегата США „Эссекс“, посмертно достигнув совершеннолетия».

Вполне законно, что, подобно великим монашеским организациям Европы, члены которых погребаются в стенах своих обителей, Энкантадас хоронит своих мертвецов точно так же, следуя в этом крупнейшим монастырям мира.

Известно, что предание тела морю — простая необходимость мореходной жизни — совершается только тогда, когда земля остается далеко за кормой и не слишком отчетливо видна по носу. Следовательно, для судов, крейсирующих в непосредственной близости от Энкантадас, они предлагают вполне удобный погост. Процедура закончена, и какой-нибудь добряк — палубный поэт и художник — хватается за кисть и запечатлевает на грубой доске незамысловатую эпитафию.