Ёулер   ::   Эккерт Аллан

И теперь снова, как он делал это уже много-много раз, он поднял голову, вслушался, всмотрелся, принюхался к чему-то неслышному, невидимому, неуловимому.

Десять минут он стоял так без движения, слегка приподняв голову, поводя ноздрями, точно пробовал воздух. Потом, вдруг успокоившись, он побежал вниз по течению, пока не достиг моста через широкий, покрытый льдом Чиппиуэй. Здесь, спрятавшись за густыми зарослями кустов, растущих вдоль дороги, он изучал мост. Солнце стояло высоко, и движение на дороге было небольшим. Но перебегать сейчас дорогу казалось опасным. Поэтому он скрылся в лесу неподалёку и кружил там. Не сразу он нашёл убежище в упавшем дереве с лукообразным стволом.

Весь день, пока он спал, время от времени странное хныканье доносилось из его убежища, и лапы его дрожали. Это был тот же стон, который рождался в его груди в те времена, когда он поднимал голову на север и нюхал воздух в поисках запаха, который, казалось, убегает от него.

Спустя час после того, как стемнело, он снова подошёл к мосту и долго прислушивался, прежде чем перебежать мост и выйти на северо-восточный берег Чиппиуэйя. Местность изобиловала грызунами. Охота в прибрежном лесу была удачливой и завершилась пиршеством. Потом он тщательно почистился и продолжил свой путь.

Он бежал вдоль маленькой речки Буффало, чуть ниже города Модена, вниз по течению, через маленький мост. И только на той стороне он свернул чуть к западу от своего постоянного направления.

За час до рассвета в лесу ему встретилась речушка, и он пошёл вдоль неё вниз по течению. Дважды за следующие несколько минут он насторожённо поднимал голову и принюхивался. Ручей стал теперь глубже и шире. Когда он дошёл до того места, где поваленное дерево образовало естественный мост, он долго стоял, прежде чем продолжить путь. Он шёл теперь очень странной походкой: высоко задрав голову и все время напряжённо шевеля ноздрями. Каждые несколько шагов он приостанавливался, слегка поводя ушами. И когда, обойдя кустарник, он внезапно остановился, слабая дрожь пробежала по его телу. На противоположном берегу, наполовину погруженный в воду, перед ним оказался разрушенный старый причал, который он когда-то так хорошо знал. За причалом узенькая тропа терялась в кустах, взбираясь на крутой склон.

Долгий жалобный крик вырвался у него. Дрожь волнами охватила его. Он быстро побежал назад, туда, где через речку было перекинуто дерево, и без раздумья перебежал по нему. Однажды он уже совершал такой путь и перебегал это самое дерево. Он бежал вверх до тех пор, пока не достиг края леса, где начинались прерии. Это были его прерии, где он и мальчик вместе бродили. И там, в конце поля, стоял старый, обшарпанный дом, а позади дома сарай. Его сарай. Он бежал к нему не останавливаясь, пока до сарая не осталось ярдов сорок. Тогда он лёг в высокой траве, казалось, вспоминая, что здесь в него впервые стреляли. Он начал снова двигаться к дому, но теперь медленно, осторожно, напрягая все свои чувства. Он уже был совсем недалеко, когда послышался шум машины, спускавшейся по старой пыльной дороге к дому. Интуитивно он кинулся в густые заросли и спрятался там. Коту некуда было скрыться, у него не было выбора — только сидеть там, где он сидит, готовым к схватке или бегству, как придётся. Глубокое спокойное урчание рвалось из груди, он оскалился в чуть слышном рыке.

Машина въехала во двор и с шумом остановилась. Большой автомобиль был так нагружен, что пассажиры, казалось, втиснулись в свои сиденья. Они выехали из Альма на рассвете, и когда у развилки в нескольких милях от города Мод Эндрюс свернула на плохую просёлочную дорогу, она пожалела, что обещала Тодду остановиться у старого дома, чтобы «взглянуть в последний раз».