К далеким голубым горам   ::   Ламур Луис

Огонь трепетал на ветру, и я подбросил еще топлива. Не следовало мне смотреть в огонь, глаза слишком медленно приспосабливаются к темноте, а там, снаружи, думал я, кто-то есть, ждет.

Кто-то — или, может быть, что-то…

Это — моя земля. Я глубоко вдыхал свежий холодный воздух с гор. Это было то, за чем я приплыл сюда, эта дикая страна, эти высокие парни, которые едут по горным тропам мне навстречу. Это — земля для мужчин. Здесь они могут вырасти, здесь могут стать мужчинами, здесь могут идти к своему предназначению, ожидающему людей, которые живут и действуют.

Мой отец дал мне многое, и я передал им часть его дара, думаю, и сам дал широкий край, где им предстояло вырасти. Даже если не сделал я ничего больше, я оставил им это прирожденное право… ибо я знал, что там, далеко отсюда, за великой рекой, за широкими равнинами, за сверкающими горами… за… всегда будет для мужчин этой страны вечное «за».

Многие умрут… но разве не всем предстоит умереть рано или поздно? И все же многие умрут в бою здесь, многие умрут, пока будут строить новую страну, но каждый из них, умирая, оставит что-то от себя на земле. Долго ждала эта земля, пока придут люди с твердой сердцевиной, ждала, вылеживаясь, пока исполнится ее предназначение. Хоть трудными могут быть годы, тяжкими минуты сомнений, но всегда будет «за».

Я снова посмотрел на звезды. Даже там… даже там, в небе, дайте только время…

Черный Том Уоткинс снова расшевелил костер. Добавил хвороста.

— Тебе тоже показалось, что там что-то такое было у нас за спиной?

— Приведи коней поближе, Том. Да, я думаю, там что-то есть. Но так или иначе я хочу двинуться в путь пораньше. Мы должны встретить мальчиков в ложбине, где растут дикие яблони.

Он оглянулся на меня:

— Ты веришь, что у нас все получится, Барнабас?

— А ты сомневаешься, Том?

Он молчал, огонь потрескивал. Где-то вдали ветер пробирался между деревьями.

— Я считаю, что нет, Барнабас. По-моему, с самого начала, с того момента, как мы сели на лошадей, я знал, что на этот раз возвращаться нам не придется.

— Ну что ж, мы с тобой проехали долгий путь вместе, Том, очень долгий путь с того вечера на краю болот…

— Да, и мальчики уже достаточно взрослые, чтобы пробиться без нас, — он глянул на меня смущенно. — Барнабас, я надеюсь, ты не в обиде — понимаешь, мне иногда кажется, что эти мальчики — мои дети.

— Именно этого мне и хотелось, Том. Ты был для них вторым отцом и хорошим примером.

— Примером? Я?

— Ты — человек, Том Уоткинс, человек, с которым можно ехать по военной тропе… да и по любой тропе. Ты был рядом со мной, когда говорили длинные пушки, ты был рядом, когда обнажались клинки и когда они возвращались в ножны, и ты никогда не отлынивал от работы, которую нужно было сделать.

— Лила знала, верно ведь? Это ведь поэтому она не пустила Джереми с нами?

— Она знала.

Он привел лошадей ближе к костру, а я отошел в темноту и прислушался. А если я ошибаюсь? Ну что ж, тогда… тогда завтра мы встретимся с мальчиками.

Я подошел к роднику и напился холодной-холодной воды.

Выпрямляясь, я услышал легчайший звук. Мой мушкет поднялся, я сдвинулся поглубже в тень большого камня. Быстрый взгляд показал, что Том исчез. Огонь потрескивал в одиночестве. И вдруг слева от меня шевельнулась тень, и я услышал грохот Томова мушкета. Тень остановилась, потом упала вперед… и тут они бросились — быстро, молча, и было их слишком много.

Мой мушкет отсчитал одного. Тут же из тени почти у моих ног вынырнул воин, и я застрелил его из пистолета, а потом бросился вперед, орудуя мушкетом, словно дубинкой, чтобы встать над Томом.

В меня попала стрела. Я почувствовал удар, потом острую боль.

Они были вокруг меня со всех сторон. Мушкет вывернули у меня из рук.