Карденио   ::   Эмар Густав

Пусть он побережет свой язык для предсмертной песни, а если белые женщины не хотят идти сами, мы их снесем к месту казни!

При этих словах индейца донья Хуана, с презрением взглянув на него, обратилась к аббату:

— Благословите нас, отче!

Миссионер возложил руки на обе склоненные перед ним головы и, подняв к небу полные слез глаза, проговорил глухим голосом:

— Да снизойдет на вас Божья благодать, сестры мои! После этого обе осужденные обратились к жрецам.

— Мы готовы! — сказали они твердо.

Опираясь на руку аббата, несчастные направились к месту казни; с возведенными к небу глазами и молитвенно сложенными руками, они в искреннем порыве устремились к Богу и, казалось, отрешились от земного. Всех троих привязали к столбам.

— Мужайтесь, сестры мои! Вознесите ваши мысли к Творцу небесному, — сказал миссионер. — Что значит этот миг мучений в сравнении с целой вечностью блаженства, которая ждет нас?!

— Мы готовы на все, сеньор падре! — отвечали обе женщины, охваченные священным экстазом.

Дикари толпились вокруг столбов. Казалось, с каким-то тайным ужасом наблюдали они приготовления к казни. Колдуны между тем закончили привязывать осужденных к столбам.

— Ну, собака, — насмешливо проговорил один из них, обращаясь к аббату, — зови теперь твоего Бога, чтобы он освободил тебя.

— Несчастный безумец! — ответствовал ему миссионер. — Может быть, ты сам в эту минуту ближе к смерти, чем я.

— Посмотрим! — с презрением молвил индеец, хватая горящую головню, чтобы зажечь костер.

И в это самое мгновение раздались выстрелы. Оба колдуна покатились по земле с пулями в черепах. Крик ужаса невольно вырвался у столпившихся вокруг столбов индейцев. И прежде чем они успели опомниться, в круг ворвался всадник. В мгновение она соскочив с лошади, он бросился к приговоренным, разрубил веревки, которыми они были привязаны, и заслонил их собой. Этот всадник был Карденио.



Глава X. КАК ПЕЧАЛЬ, ТЯГОТИВШАЯ МНОГО ЛЕТ СЕРДЦЕ ДОНА БАРТАСА, ОБРАТИЛАСЬ ПО ОДНОМУ СЛОВУ АББАТА В РАДОСТЬ

Неожиданное появление Карденио посеяло волнение между краснокожими. Но когда дикари опомнились и разглядели, что весь этот переполох произведен всего-навсего юношей, почти ребенком, волнение сменилось яростью. Она еще более усилилась при виде трупов обоих колдунов, лежавших на земле с искаженными в агонии лицами.

С диким криком бешенства уже готовы были они ринуться всей толпой на отважного юношу, смотревшего на них с презрительной улыбкой и готового каждую минуту выстрелить, но какая-то непреодолимая сила удержала их. Под горящим взглядом Карденио и дулом ружья, нацеленного на них в упор, дикари испытывали какой-то безотчетный трепет.

— Хочу предложить вам некоторые условия! — громким, твердым голосом проговорил юноша.

При этих словах Черная Птица, державшийся все время в стороне, выступил вперед, поняв, что настала удобная минута вернуть потерянную власть. Медленно прошелся он между воинами и остановился в десяти шагах от Карденио.

— Что нужно белому? — холодно спросил он.

— Справедливости! — последовал лаконичный ответ.

— Уши вождя открыты. Пусть молодой воин говорит. Черная Птица слушает его!

Не изменяя своего положения и не опуская ружья, юноша громко проговорил:

—  Я вижу, что воины сиу обратились в трусливых ланей! Они теперь ведут войну с женщинами, пользуясь их слабостью и беззащитностью.

Глухой ропот пробежал между индейцами, но грозное и повелительное движение руки вождя заставило их замолчать.

— У всех индейских племен существует обычай уважать женщин, — гордо продолжал Карденио. — Недостойно храбрых воинов пользоваться их слабостью и подвергать мучениям. Этим вы навлекаете на себя позор! А теперь слушайте, что я хочу предложить вам.

— Слушаем! — проговорил Черная Птица.

— Вы возвратите немедленно свободу обеим белым женщинам и отпустите их домой в сопровождении белого пленника.

— Положим, мы согласимся на это предложение.