Карденио   ::   Эмар Густав

— Тише, — сказал он Фраскито, положив руку ему на плечо, — вернемся!

Они вернулись в комнату. В ту же минуту в наружную дверь забарабанили.

— Где лошади? — спросил священник.

— Они в конюшне, я не хотел заранее их выводить, — отвечал Карденио.

— Хорошо, дитя мое. Сам ты тоже иди в конюшню и не двигайся с места, пока я тебя не позову. Даже если услышишь сильный шум.

— Вам угрожает какая-нибудь опасность? — вскричал молодой человек. Глаза его блеснули.

— Не бойся ничего, дитя мое, — кротко отвечал священник. — Ступай и слушайся меня!

— Хорошо, отец мой, я исполню ваше приказание. Но если вам грозит оскорбление…

— Тише, дитя, — прервал его миссионер. — Забота о моей чести касается меня одного. Ступай!

Между тем стук становился все сильнее и сильнее. К нему примешивались брань и угрозы. У Карденио вырвался гневный возглас. Но повелительный жест аббата заставил его сдержаться и молча выйти из комнаты. Едва он вышел, как священник обратился к своему служителю:

— Фраскито, помоги мне быстренько привести здесь все в порядок.

В один момент все было убрано и расставлено по местам.

Люди, находившиеся снаружи, продолжали яростно колотить в дверь, будто хотели сломать ее.

— Пойди, Фраскито, открой! — сказал миссионер.

— Боже мой, что же будет? — тихо вымолвил пономарь.

— Ничего особенного, сын мой. Неужели ты думаешь, чтоэти люди способны нас убить?

— Я этого не говорю, отец мой. Но вы не знаете…

— Чего же я все-таки не знаю?

— Что это сам майор Струм! Я узнал его голос…

— Я тоже узнал. Что ж с того?

— Отец мой, я боюсь…

— Не бойся ничего, дитя мое! Бог даст выдержку и терпение. Иди же, Фраскито, и впусти майора. Он так яростно трясет нашу дверь, словно и вправду вознамерился ее сломать. Если ты будешь медлить, все может в самом деле закончиться печально.

Это было произнесено с таким полнейшим хладнокровием, что несчастный пономарь окончательно растерялся. Он смотрел на аббата испуганными глазами, не зная, на что решиться. Но повелительное движение священника заставило его опомниться и повиноваться.

— С нами крестная сила! — прошептал он. — Что-то будет?! — И он вышел, с отчаянием воздевая руки к небу.

Аббат медленно опустился на скамью и пробормотал:

— Однако с этим надо раз и навсегда покончить!

Он прибавил немного огня в лампе и стал ждать. Поль-Мишель оставался спокойным и хладнокровным, пряча, однако, в глубине непреклонную решимость.

Почти в ту же минуту с шумом распахнулась дверь и в комнату, как бомба, влетел какой-то бесноватый. Он рычал, кричал, метался. За ним медленно вошел незнакомец, лица которого нельзя было разглядеть, поскольку оно было закрыто полями фетровой шляпы, надвинутой почти на самые глаза. Да и весь он был завернут в какую-то тяжелую мантию. Человек этот почтительно поклонился священнику, а затем отошел в глубину комнаты, где продолжал стоять совершенно неподвижно и безмолвно,

Первый из прибывших оказался действительно майором Эдвардом Струмом, комендантом города, а точнее сказать, жалкого городишки, называемого Кастровиллом.

Прежде чем рассказать о том, что произошло между ним и священником, опишем его наружность.

Майор Эдвард Струм был маленький толстый человек. Широкоплечий, коренастый, с короткой шеей, он, по-видимому, обладал недюжинной силой. Передвигался Струм на коротких ногах. Руки же, напротив, казались непомерно длинными и заканчивались нервными, волосатыми и широкими, как баранья лопатка, ладонями. Лицо его было совершенно обезображено пьянством, но серые маленькие глаза, словно горящие угли, сверкали из-под нависших бровей. Громадный рот его с отвисшими губами ощерился злой ухмылкой, а толстый красный нос резко выделялся на фиолетовом лице.