Конунг. Властитель и раб   ::   Холт Коре

Мы беседовали в монастыре на острове Хёвудей. Он пришел с этой прекрасной сагой и сказал: «Передай ее Аудуну! У него душа чище, чем порой кажется, хотя и не столь чиста, как он сам надеется».

Я немедленно схватил сагу и стал читать. Конунг склонился над моим плечом и тоже читал. Это была хорошая сага, но не из лучших, – она повествовала о братьях-конунгах Эйстейне и Сигурде, славно живших в одном королевстве безо всякой вражды. Конунг Сверрир сказал:

– Сдается, Аудун, что это подарок мне от Магнуса, а не тебе от Сэбьёрна?

– Я тоже так думаю, – ответил я.

– И я, – сказал Гаут.

Мы расспросили Гаута обо всем, что произошло на его свидании с преподобным Сэбьёрном. У Гаута была одна слабость – отсутствие проницательности по отношению к людям с медоточивыми лживыми устами. Бедняга, лишенный дара сомнения, уверовавший в свою навязчивую идею о прощении. Поэтому не составляло никакой премудрости вытянуть из однорукого Гаута все. Мы усадили его в зале – в основном, чтобы избавиться от него, – а служанки получили от конунга приказ омыть странника и позаботиться о его отдыхе после долгого перехода через Доврские горы. Для нас было ясно, что добрый Сэбьёрн не так прост, как прикидывается, – он не мог испытывать великой радости, отправляя драгоценный подарок мне, недругу, с которым встречался раз в жизни – и остался после встречи без штанов.

Я вновь углубился в чтение саги – что-то подсказывало мне, что там содержалось больше, чем мы обнаружили. Похоже, так и было. В одном месте на коже оказалась легкая царапина: словно прежний читатель нашел нечто, что хотел удержать в памяти и передать, как добрый привет, другим, способным истолковывать тайный смысл слов. Это было место, где конунг Сигурд требовал права убивать своих людей. Это право, как тебе известно, йомфру Кристин, должен иметь каждый конунг. Без него вся его власть превращается в ничто. Он, как раб, в своей стране. Это не значит, что конунг пользуется этим правом постоянно. Но он не должен отказываться от него. Этого не мог конунг Сигурд. Этого не мог и конунг Сверрир. А теперь этого права требовал для себя конунг Магнус.

– Тебе ведь известно, – сказал Сверрир, – что когда Магнус в прошлом году бросил якорь у Нидархольма, и мы дали пощаду нашим врагам в Трёндалёге, Халльварда Истребителя Лосей угораздило убить одного из людей конунга Магнуса. Магнус требовал выдать Халльварда ему. Но я отказался. Это была одна из причин, почему между нами не вышло мира.

Халльвард Истребитель Лосей был теперь конунговым хлебопеком, и конунг кликнул его. Халльвард вошел, поставил хлеб на стол и вышел.

– Ну не грех ли отправить такого молодца на виселицу? – спросил Сверрир.

– Войско взбунтуется против тебя, – сказал я, – если ты выдашь одного из своих другому конунгу – да еще в его петлю.

– Да, – ответил он. – Но если я повешу Халльварда, – нельзя отрицать, что он сорвал перемирие. Кое-кто, конечно, роптал бы, но большинство людей глубоко чтут букву закона, пока вешают не их, а другого.

– Магнус хочет отнюдь не смерти Халльварда, – сказал я, – это ему безразлично. Он хочет только права убить его.

– Этого он не получит, – отрезал Сверрир.

Снова вошел Халльвард и сообщил, что снаружи ожидает Симон: он хочет знать, о чем молить Господа в монастыре Сельи.

– Пусть Симон ждет, – сказал конунг.

Мы смотрели на Халльварда – а он на нас.

Потом он вышел.

***



Конунг сказал:

– А может, отрубить ему голову?

Он мгновение помолчал, я тоже, потом он продолжил:

– Если мы отрубим Халльварду Истребителю Лосей голову, можно будет послать ее с Гаутом на юг, в Вик. Оттуда ее доставят в Данию. Конунг Магнус получит вещественное доказательство, что человек, убивший одного из его свиты, наказан.