Король долины   ::   Ирвинг Клиффорд

Тени скачущих всадников струились по сверкающему снегу, словно черные ручьи.

Оглядываясь назад, они видели верховых, вытянувшихся по прерии темной цепочкой. Они неслись, раздирая воздух, злой и холодный, лошади были в мыле, гривы стояли на ветру, как жесткие черные вымпелы.

Кобыла начала уставать, теперь Клейтону в лицо летели комья снега из-под копыт жеребца. Он оглянулся через плечо, на тонкую пунктирную линию погони. Она не приближалась, но и не отставала. Он скакал, низко пригнувшись к голове лошади. Гэвин впереди съехал с тропы, направляясь напрямую к Проходу, до которого оставалось не больше мили.

Гэвин был белый от возбуждения. Он не оглядывался; он не слышал, а скорее ощущал частую дробь копыт, что веером рассыпалась по прерии к северу от них. Он знал, кто гонится за ним — люди, которые знакомы ему всю жизнь, которые работали на него, клялись ему в преданности. А теперь они гонятся за ним, чтобы убить. А он удирает, бежит от них — бежит от своей смерти и от своей жизни одновременно. Он мчался по земле, которую он создал и на которой он жил: он мчался по своей долине. С каждым скачком лошади он оставлял за спиной еще один кусок земли, которая принадлежала ему и которую он никогда больше не увидит. Проход, маячивший впереди, то самое место, где поджидал он Джека Инглиша в роковой день много лет назад, — это черта, за которой останется все, ради чего он жил.

Калифорния далеко, — думал он. Никогда ему не добраться до Калифорнии. Он слишком стар. Чем дальше едет он вверх по коридору из сосен вдоль тропы, тем дальше уезжает он из жизни. Он скачет из ниоткуда в никуда. Губы его дрожали, взгляд холодных голубых глаз затуманился. Да, он умрет, так и не добравшись до Калифорнии — умрет бесприютным стариком, полностью зависящим от милости сына. Да и сына-то не своего, — с горечью вспомнил он. — Господи! Впервые в жизни он удирает от людей!

Они начала подъем на перевал, лошади карабкались по голым камням, высекая искры подковами. На самом верху Гэвин так резко осадил жеребца, что ехавший сзади Клейтон врезался в него и чуть не опрокинул — не возьми он круто влево, они свалились бы в пропасть.

— Что случилось? — крикнул он.

Гэвин развернул свою лошадь кругом, из-под копыт со стуком выкатывались камни и, срываясь с сумасшедшей высоты, неслись по крутому склону вниз, в заснеженную долину. Преследователи стягивались к тропе, ведущей к перевалу.

— Хорошее место, — Гэвин тяжело дышал. — Вот тут мы их и будем держать.

— Гэвин!

— Нет! — зарычал он, оскалив зубы, спрыгнул с лошади на пятачок мокрой земли и выхватил из чехла карабин. Кобыла Клейтона фыркнула, вытянула шею к земле и, раздвигая носом кустик паловерде, принялась щипать первые едва пробившиеся ростки. Снизу доносились звонкие удары подков — первые из преследователей уже начала подъем по каменистой тропе. Гэвин растянул губы в исступленной улыбке.

— Им и в голову не придет, что мы остановились.

Клейтон размахнулся и в бешенстве ударил кулаком по карабину, отбросив его в сторону.

— Их слишком много! Долго, по-твоему, мы продержимся, когда они нас окружат?

— Достаточно долго, — прошептал Гэвин. — Я больше не собираюсь удирать. Шакалы!..

— Гэвин!

Гэвин резко обернулся. Он был снова ловким, легким в ногах, молодым. Отскочил в сторону и быстро присел за камнем, опустившись на одно колено. Приклад уперся в плечо, горящая щека любовно прильнула к деревянному ложу. Сухо треснул выстрел — и далеко внизу раздался испуганный вскрик, а потом грохот — чья-то лошадь вместе с седоком покатилась по склону сплошным клубком рук, ног, копыт, прямо на острые камни. Раздался глухой удар, словно большой ком снега упал с дерева — и мягко наплыла тишина.