Король долины   ::   Ирвинг Клиффорд

Он кивнул, и Лестер, порывшись в кармане штанов, вытащил кисет, потом поднялся и шагнул к огню. Снял с каминной полки две трубки, передал одну Клейтону. Тот набил ее и осторожно раскурил от горящей лучинки, переданной ему братом.

— Нет, — сказал Лестер. — Кэбот ушел. Он отправился в Дьябло с неделю назад. Он сказал Джоузи, что, если он не вернется через пять дней, значит, он не вернется вовсе.

Клейтон попыхивал трубкой.

— Что он хотел этим сказать?

— Только то, что сказал, — ответила женщина.

— Я не понимаю, — сказал Клейтон, — но, может быть, это не мое дело?

Мэри-Ли покосилась на него, не поднимая головы, склоненной к огню. Глаза у нее были большие и желтые, как у кошки, с тем же самым сосредоточенным, ничего не выражающим взглядом. Пальцы шевелились — она распутывала моток пряжи, лежащий у нее на коленях.

— Нет. Это твое дело. Уж если чье-нибудь это дело, так твое. Но ты появился слишком поздно, чтобы сделать тут что-нибудь. Том умер, а Кэбот ушел. И ты думаешь, что это не твое дело?

Клейтон поднялся, потянулся, расправил широкие плечи. Он возвышался над столом. В тишине звякнули на тарелке его нож и вилка. Медленно подняв руку к лицу, он провел ею по черной щетине на подбородке, а потом пальцы мягко скользнули вдоль шрама, до темной впадины на загорелой щеке.

— Почему это мое дело? — спросил он деревянным голосом.

— Я хотел поехать за ним, — сказал Лестер, пропустив его вопрос. Он стоял в углу комнаты, в тени, куда перешел, чтобы иметь возможность смотреть наружу, в темноту. — Я хотел ехать за ним, но Мэри-Ли не велела.

— Он боится, — сказала Мэри-Ли. — И правильно делает.

— Да, я боюсь! — выкрикнул Лестер. — Ну что же я за такой человек, что не могу поехать за своим собственным сыном, когда он сказал, что если не вернется через пять дней, то, значит, не вернется вовсе? И буду сидеть здесь, как тупая скотина, и только думать об этом? Значит, я трус? — у него перехватило голос. — И ты будешь довольна, Мэри-Ли, если я буду сидеть дома и буду трусом, а, Мэри-Ли?

— Я думаю, что у меня было двое сыновей, смелых сыновей, — отвечала она. — Один из них мертв и похоронен, и его вдова сидит рядом со мной в нашем доме, а второй, такой же дурак, как и первый… и если он человек слова, то он уже тоже мертвый. Хватит с меня такой смелости на всю мою жизнь… — Она тряхнула головой в сторону Клейтона — и снова опустила ее. Стояла у огня и посверкивала настороженными глазами. — Есть тут такой человек, который учил их быть смельчаками. Почему бы ему не поехать за Кэботом? Ведь это же Гэвин, его отец, виноват во всем!

Лестер заговорил не сразу. Он не отвел глаз от окна, но то, как он стоял, ясно говорило всем, что ничего он там не видит, только смутную ночную тьму, да горы, да звезды. Наконец он повернулся к жене.

— Я еду за ним — завтра.

— Он мертвый, — прошептала она. — Я чувствую.

— Нет.

— Он сказал Джоузи, что может не вернуться, — и он не вернется. Я знаю это… и не спрашивай, откуда… но я знаю. Когда он уезжал, я видела это в его глазах. Ты ведь видел, как он смотрел. У него это выражение в глазах оставалось все время, пока он тут был. А теперь он мертвый…

— Я привезу его обратно.

— Может, и привезешь — в ящике.

— Какой он ни есть, живой или мертвый, — сказал Лестер, и голос его зазвенел металлом, — я привезу его к тебе обратно!

— И что мне с этого будет за радость? Да и не можешь ты ехать — ты ведь боишься, сам сказал.

Лестер отвернулся от окна. Лицо у него за эти годы поправилось, но все равно скулы и челюстные кости отчетливо проступали под кожей.

— Теперь мне не придется ехать одному. Клей вернулся. Он со мной поедет.

Женщина дернулась, как будто ее ударили.

— Нет, — быстро сказала она. Теперь ее голос звучал почти нежно. — Я не хочу, чтобы ты ехал, Лестер. Пожалуйста.

— Мне надо.