Король золотых приисков   ::   Эмар Густав

Зачем тебе понадобился трактирщик? Что за женщин привезли в этот кабак?

— А ты любопытен! — вскричал Пьер, посмеиваясь. — Ошибаешься… Я просто не терпелив и хочу продолжать поиски. Не успокоюсь, пока не найду невесту Гастона.

— Уж не упрек ли это?

— Нет, не упрек, любезный Пьер. Только я хочу напомнить тебе данное обещание.

— О, молодость! Молодость! Ты и самонадеянна, и опрометчива, не способна рассуждать здраво, — тихо произнес Пьер.

— Я не понимаю, зачем отклоняться от намеченного пути? Ради какой таинственной цели?

— Не тревожься, друг. Верь мне! Вот все, чего я требую. Отбрось всякие опасения, следуй за мной. Если мы не достигнем цели, можешь поступить со мной как с презреннейшим из врагов, забыв нашу прежнюю дружбу.

— Ладно, пойду за тобой.

— Закрыв глаза?

— Что поделаешь!

— Вот теперь я узнаю моего Луи! Пойдем же.

Они вышли из залы, где посетители мистера Строга по-прежнему веселились, никем не замеченные.



ГЛАВА IV. Женщины

Вам следует знать, что дом, где безраздельно властвовал достопочтенный и толстый мистер Строг и извлекал из него немалую выгоду, носил громкое название: гостиница «Вашингтон», что свидетельствовало о честолюбии его хозяина. Название это было запечатлено на черной доске с золотыми буквами, висевшей над входом, ее можно было увидеть задолго до приближения к дому.

Весь нижний этаж занимали меблированные комнаты, разделенные легкими перегородками. Мистер Строг сдавал их за весьма высокую плату переселенцам и путешественникам, попадавшим сюда волею случая или несчастного рока. Для себя и семьи мистер Строг оставил всего две комнаты, зато самые лучшие и удобные.

Одна комната, не очень просторная, оклеенная желтыми, в крупных цветах обоями, служила гостиной и конторой, смотря по надобности. Круглый раздвижной стол красного дерева, четыре стула и кресло-качалка — вот и вся мебель. Когда же в дом привезли двух женщин, в эту комнату перенесли кровать мистера Строга и его половины.

Вторая комната — спальня, не отличалась от первой ни мебелью, ни обоями, только там был еще камин, большой шкаф, туалетный столик и на стенах несколько безвкусных пестрых картинок, а также портретов.

У камина висели дагерротипы мистера Строга, его жены и сына, страстного золотоискателя, находившегося в то время в Сан-Франциско.

В комнате сидели три женщины.

Одну из них вряд ли представлялось возможным причислить к прекрасному полу, разумеется, если не считать того, что она была в юбке. Речь идет о мистрис Лау Строг.

Супруга трактирщика, женщина лет сорока, обладала мерзкой наружностью, какой могла похвастать разве что горилла.

Багровое лицо, непомерная полнота, огромные красные руки, похожие на валек ноги ничего, кроме отвращения не внушали.

Одета была мистрис Лау Строг во все черное, завитые волосы, желтые, как буквы на вывеске и обои в комнатах, опускались на плечи. Она сидела на низенькой скамеечке у ярко пылавшего камина, спасавшего от страшной сырости. Рядом на столике стояла в подсвечнике свеча, тоже желтая. Оставалось лишь пожалеть мистера Строга.

Интересно, почему здесь все было желтое? Неужели супруги питали пристрастие к этому не самому лучшему цвету?

На столе, кроме свечки, стояли чайник, чашка, сахарница и бутылка рома.

В том, что эта достойнейшая особа пила чай со сливками и с ромом или один ром, не было ничего удивительного. Но она к тому же еще и курила!

И какого, вы думаете, цвета была трубка? Желтого. И наконечник на коротком чубуке — тоже желтый. Из янтаря.

Мистер Строг был благодушен и прощал ей эту слабость. Даже снабжал табаком.

Мистрис Строг вынимала изо рта трубку лишь для того, чтобы глотнуть чая с немалой дозой рома, при этом она сплевывала прямо в огонь, а затем снова принималась дымить как паровоз.