Мастер Альба   ::   Шервуд Том

Ночь они просто спали, и ничего не происходило: монах не подавал никому никакой весточки, и ему в ответ ничего не присылали… наконец, ближе к ланчу, Альба, оставив в комнате вещи, зашёл к Бэнсону и вывел его из трактира. Они вышли и медленно двинулись через город по узким улочкам, окаймлённым канавами со специфической вонью старого города. Прошли последний квартал – и Бэнсон, ступив на начало длинной, прямой, уходящей от города узкой дороги, понял, куда они направляются: вдали перед ними тихо и скорбно темнели кресты. Кладбище.

Здесь было пустынно. Один лишь кладбищенский сторож приблизился и поклонился.

– Здравствуй, брат, – сказал Альба, откидывая капюшон.

Блеснул огонёк в глазах сторожа, и лицо его порозовело. Он хотел было ответить, но что-то его удержало, и монах, улыбнувшись, продолжил:

– Это Бэнсон, мой друг, и по случаю – мой ученик.

Огонёк теперь выплыл наружу, и глаза сторожа засияли.

– Здравствуй, Альба! – сторож торопливо, пока монах к нему приближался, дважды склонился в глубоком поклоне, и они обнялись.

Обнялись, как люди почтенного возраста, мудрые и давно и прекрасно знакомые: истово, медленно, без порывистых жестов и похлопываний по спине. После этого сторож подвинулся к Бэнсону и сказал так же приветливо:

– Здравствуй, брат!

– Он не из наших, – тепло сказал Альба, – но от рождения чистый и совестливый человек. Он дважды встретился мне в кровавые, отчаянные минуты: первый раз в Индии, когда я выследил шайку Ци Регента, и второй раз – совсем недавно – лёг с разбитой макушкой у меня на пути, когда я гнался за патером Люпусом.

– Что?! – с выражением сильнейшего изумления на лице вскричал сторож. – Ты нашёл Люпуса?!

– Нашёл, но вот слегка отпустил. Он меня сбросил со следа, и я теперь здесь, чтобы след этот вернуть.

– А ты его видел? – спросил вдруг сторож у Бэнсона и быстро прибавил: – Патера Люпуса?

– Да, видел, – смущённо ответствовал Бэнсон, – но не разглядел.

– Видел близко?

– В трёх шагах.

– Вот, – сказал сторож, вытягивая палец вперёд-вверх и целясь им Бэнсону в грудь, – вот человек, который встретился с Люпусом – и всё-таки жив!

– Я оставил в трактире, – вступил в разговор Альба, – деньги и бумаги с кое-какими пометками. Передай.

Сторож кивнул.

– Всё – из логова Регента, – продолжил монах. – Теперь это наше место. Нужно только назвать моё имя хозяйке. И нужно говорить, что Ци был человеком прекрасным и добрым.

Сторож понимающе кивнул.

– В вещах моих, что в трактире, письмо для принца Совы, – продолжил монах. – Работа есть для него, и неподалёку.

– Кто-то мучит детей? – спросил озабоченно сторож.

– Да, собрал настоящую армию карманников и попрошаек. По слухам, жестоко наказывает тех детишек, кто денег мало приносит. Некоторых замучил до смерти.

– Весточку отправлю сегодня же. А ты на обратном пути к нам заглянешь?

– Наверное нет. Мы сейчас навестим поместье одного человека, что разводит каретных собак.

– Далматинов?

– Да. Но еще он вывел породу собак – охотников на людей, и продавал щенков для Люпуса, а тот – очевидно – владельцам рабов. Вот у него я и рассчитываю обрести потерянный след. А Бэнсон потом отправится в Плимут, и – в Турцию, друга спасать. Вот он, наверное, к вам заглянет. Передай с ним список последних событий и деньги – для Пантелеуса. Ведь на пути в Турцию не минуешь Магриба. Теперь всё. Прощай.

– Прощай, Альба, – с любовью и грустью в глазах откликнулся сторож. – Да хранит тебя Бог.

Бэнсон придержал свой топор, поклонился и следом за Альбой зашагал от кладбища к городу. К босым ногам его ласково липла тонкая дорожная пыль.



МОНАХ И СОБАКИ



Покинув кладбище, наши путники повернули на север и двинулись по почти пустынной дороге вдоль зелёных полей частных владений. И прошло совсем немного времени, когда Альба сказал:

– Вот оно, поместье Пёсьего папы.