Мертвые не возвращаются   ::   Лондон Джек

Когда самообладание возвратилось ко мне полностью, я решил, что все это было игрой воображения, и что я получил по заслугам, потому что уж очень много думал об этих вещах.

Я уже спокойно, без нетерпения стал смотреть вперед: и тут вдруг снова, словно сумасшедший, бросился к корме. Я снова увидел его — длинную, колышущуюся, разжиженную субстанцию, сквозь которую можно различить снасти. На этот раз я овладел собой раньше, чем успел добежать до кормового трапа. Я снова стал обдумывать создавшееся положение, и гордость взяла верх. Не мог я стать мишенью для насмешек. С этим существом, чем бы оно ни оказалось, я должен встретиться лицом к лицу, один на один. Мне необходимо разобраться во всем самому. Я оглянулся на то место, где мы опустили Каменщика. Там было пусто. Там ничто не двигалось. И я в третий раз стал прохаживаться по средней части корабля.

Привидение исчезло, и мой страх исчез, душевное равновесие восстанавливалось. Нет, конечно, этого не могло быть. Мертвецы не встают. Это была шутка, жестокая шутка. Это мои приятели по полубаку каким-то хитрым способом пугают меня. Они уже дважды могли видеть, как я убегал на палубу. Щеки мои горели от стыда. Мне уже слышались сдавленные похохатывания и даже откровенный смех, когда я приближался к полубаку. Я начинал злиться. Я не против шуток, но эти зашли слишком далеко. На корабле я был самым молодым, всего лишь подростком, и они не имели права творить со мной такие вещи, которые, как я хорошо знал, бывало, доводили людей до умопомешательства. Злясь все больше и больше, я решил доказать им, что я сделан из прочного материала, и готов был обрушить на них мое возмущение. Я решил, что, если оно появится снова, я пойду на него, более того, я пойду на него с ножом в руке. Когда я приближусь на достаточное расстояние, я нанесу удар. Если это человек, он получит нож в бок — и поделом. Если же это — привидение, ну что ж, ему это не причинит никакого вреда.

Я был страшно зол, я был совершенно уверен, что надо мной подшутили; но когда это существо появилось в третий раз на том же самом месте, длинное, полупрозрачное и колышущееся, страх опять охватил меня и почти совсем парализовал мою злость. Но теперь я не побежал. Я даже глаз не отвел от этого существа. До сих пор мне не удавалось увидеть, каким образом оно исчезает. Я вынул из висевшего у меня на поясе футляра нож и стал наступать. Шаг за шагом, ближе и ближе; мне стоило больших усилий держать себя в руках. Борьба шла между моей волей, моей личностью, с одной стороны, и, с другой стороны, с десятью тысячами моих предков, которые сидели во мне и призрачные голоса которых нашептывали мне из темноты и вселяли в меня неясный страх — это был их страх с тех времен, когда мир был таинственным и полным ужаса.

Я замедлил шаги, а эта вещь по-прежнему колыхалась, плавно двигалась, жутко и странно покачиваясь. А потом прямо у меня на глазах пропала. Я видел, как она пропала. Она не ушла ни налево, ни направо, ни назад. Прямо передо мной, пока я смотрел на нее, она растаяла, перестала существовать. Я не умер, но, клянусь, из того что я пережил в эти несколько промелькнувших мгновений, я узнал, что человек вполне может умереть от страха. Я стоял, парализованный страхом, с ножом в руке, непроизвольно покачиваясь в такт раскачивающемуся судну. Если бы Каменщик неожиданно схватил меня за горло своими настоящими пальцами и начал душить меня, это не было бы для меня неожиданностью. Мертвецы не возвращаются, но от проклятого Каменщика, пожалуй, можно было ожидать и этого.

Но он не схватил меня за горло. Ничего такого не случилось. И поскольку природа органически не переваривает застоя — все течет, все изменяется, — я повернулся и отправился на корму. Я не побежал.