Миссурийские разбойники   ::   Эмар Густав

---------------------------------------------

Густав Эмар

Миссурийские разбойники

ГЛАВА I. Читатель знакомится с героем этой истории

Пятнадцатого термидора X года, или 4 августа 1801года, угодно ли читателю будет принять республиканский календарь, введенный в то время во Франции, или григорианский, которого не переставали держаться другие цивилизованные народы на земном шаре, вскоре после восьми часов вечера, в ту минуту, когда последние лучи заходящего солнца исчезали за крутыми горами Дорчестера, золотя мимолетным блеском зеленеющие вершины островов, причудливо разбросанных при входе в Бостонскую бухту, праздношатавшиеся мужчины и женщины, собравшись на конической вершине Маяковой горы, у самого подножия маяка, зажженного несколько минут назад, увидели на море большое судно, паруса которого надувал сильный ветер.

Судно это после нескольких маневров, которые зрители на Маяковой горе с трудом могли различить, вдруг решительно вошло в бухту, не замедляя хода, несмотря на возрастающую темноту, при которой труднее было идти и опаснее приставать. Но либо капитана этого корабля побуждали какие-то причины скорее бросить якорь, либо, что вероятнее, у него был опытный лоцман, прекрасно знавший берег, корабль скоро дошел до скалистого входа в гавань, подобрал нижние паруса и брамсели, оставив только стеньгу, кливер и контр-бизань, и при последних усилиях затихающего ветерка осторожно встал возле судов, находившихся в гавани.

Через несколько минут паруса были подобраны и на палубе виднелся только матрос, закутанный в толстую шинель, который ходил взад и вперед по баку, с беспечностью, свойственной морякам, когда они войдут в гавань.

Оставим праздношатающихся, собравшихся на Маяковой горе, медленно спускаться оттуда и продолжать свои ошибочные толки о неожиданном прибытии этого таинственного судна и, попросив читателя следовать за нами, поведем его на корабль, возбудивший любопытство добрых жителей Бостона и Салема, его брата-близнеца, от которого он отделен только четырнадцатью милями, не более.

Трехмачтовым судном, в такое позднее время искавшим убежища в Бостонской гавани, флаг которого в темноте любопытные различить не могли, был французский корабль «Патриот» из Бреста, откуда он вышел шестьдесят три дня тому назад с грузом пороха, военного снаряжения — то есть ружей, сабель, пистолетов — и тех мелких вещиц, которые известны в торговле под названием парижских изделий.

Мы прибавим, что «Патриот», несмотря на свою мирную наружность, вовсе не желал попасться в руки англичан, с которыми Франция вела тогда войну, и кроме груза имел шестнадцать двадцатичетырехфунтовых карронад, двадцатифунтовую пушку на носу и сто десять человек команды, все бретонцев и нормандцев, превосходных матросов, людей решительных и искренно ненавидевших англичан.

Следовательно, «Патриот» имел возможность в случае надобности храбро защищаться против неприятельских крейсеров, которым вздумалось бы на него напасть. Впрочем, он доказал при отъезде из Бреста, что способен сделать.

Гавань эта была тогда плотно блокирована громадной английской эскадрой, бриги и фрегаты которой, взяв лоцманами бретонских рыбаков, изменявших своему отечеству, отваживались лавировать даже в Ируазе и герметически замыкали вход в канал.

В одну темную ночь, во время страшной грозы, когда сверкала молния и гремел гром, «Патриот» снялся с якоря, распустил паруса и, рискуя раз двадцать пойти ко дну, решительно вошел в канал и отважно миновал всю английскую эскадру, испуганную этой безумной смелостью до такой степени, что ни одно судно не решилось погнаться за ним.