Ночной всадник   ::   Брэнд Макс

Сам никотин, разумеется, является летучим алкалоидом, присутствующим в незначительных количествах в табаке. Никотин — один из сильнейших нервных ядов и абсолютно бесцветный. Если бы краска на ваших пальцах представляла собой никотин, его хватило бы, чтобы отправить на тот свет дюжину человек.

— Да что вы!

— Тем не менее это факт. Капля никотина, помещенная на язык лошади, мгновенно убивает животное.

Ковбой сдвинул шляпу и почесал в затылке:

— Стоит запомнить. Но я рад, что моя жена тебя не слышала.

— Что касается Камберлендов, — начал доктор, — я…

— Что касается Камберлендов, — язвительно повторил ковбой, — то пусть они сами о себе позаботятся.

Ковбой уже собрался уходить, но его обуревала жажда познаний.

— Следует понимать, — настаивал доктор, — что с ними связана какая-то тайна?

— От меня вы ничего не узнаете, — решительно заявил его собеседник, спустился по ступеням и быстро удалился.

Никто не мог бы назвать Бирна сплетником, но сейчас оправданием ему служило крайнее возбуждение. Поэтому, заметив в дверях высокую фигуру Хэнка, Рэндалл направился к хозяину:

— Мистер Дуайт, я собираюсь ехать на ранчо Камберлендов. Но из бесед с господами понял, что с ними связано нечто не вполне обычное…

— Верно, — признал Хэнк.

— Можете ли вы разъяснить мне, что именно?

— Могу.

— Отлично! — воскликнул доктор и почти улыбнулся. — Всегда полезно иметь в виду подоплеку умственного расстройства, с которым приходится работать. Так что же вы знаете?

— Я знаю… — начал было хозяин, затем с сомнением взглянул на своего постояльца. — Мне известна история… — наконец продолжил он.

— Да?

— Да, о человеке, лошади и собаке.

— Вступление кажется не столь уж банальным, но я буду рад выслушать.

Наступило молчание.

— Слова, — наконец произнес хозяин, — хуже пуль. Вы никогда не угадаете, куда они попадут.

— Как насчет истории? — упорствовал Бирн.

— Эту историю я мог бы рассказать перед смертью своему сыну, — объявил Хэнк.

— Звучит многообещающе.

— Но я не расскажу ее никому другому.

— В самом деле?

— История о человеке, лошади и собаке! Невероятный, человек, невероятная лошадь и собака-волк… — Дуайт снова замолчал и сердито взглянул на ученого. Он, казалось, разрывался на части между желанием поведать историю и страхом перед последствиями. — Я знаю, — проговорил Хэнк, — потому что сам все видел. Я видел… — Он смотрел вдаль, словно прикидывая в уме, какую часть тайны все же можно без опаски доверить чужаку. — Я видел лошадь, понимающую человеческую речь, как мы с тобой, а то и лучше. Я слышал человека, свистевшего не хуже певчей птицы. Да, и это правда. Ты только представь орла, способного убить любого между небом и землей, к тому же умеющего петь. Вот так он насвистывал. Ты радовался, слыша пение, но сразу же проверял свой револьвер. Он свистел негромко, но звук разносился очень далеко, словно спускался откуда-то сверху.

— Так свистел странный человек из вашей истории? — уточнил Бирн, наклоняясь к хозяину.

— Человек из истории? — отозвался Хэнк потеплевшим голосом. — Приятель, если он не настоящий человек, то я призрак. Немало баламутов в Элкхеде получали раны, когда он здесь появлялся.

— А, бандит, человек вне закона? — поинтересовался доктор.

— Послушай меня, сынок. — Хозяин ткнул указательным пальцем во впалую грудь Бирна. — О многих вещах ты знаешь ровно столько, сколько видишь. Часто даже сам не знаешь, как много. Иногда это тебя касается, но чаще — нет. — И Дуайт выразительно заключил: — Слова хуже пуль!

— Ладно, — задумчиво произнес Бирн. — Попробую задать вопрос девушке. Настоятельной потребности нет.

— Спросить девушку? Спросить ее? — с ужасом повторил хозяин.