Сказка о любви   ::   Игнатова Н В

Тихо хлопнул, разворачиваясь, вытягиваясь в полете, платок, и через секунду нож вонзился в дерево, уйдя в ствол на чеверть.

H'Гобо ошарашено молчал.

Вдвоем они вытащили нож. Парень посмотрел на ровный, глубокий разрез в коре. Посмотрел на Викки. Снова на дерево:

- Держи. - и протянул ей оружие.

- Зачем?

- Hу... - H'Гобо озадачился, пытаясь подобрать слова. - Ты... любая вещь должна принадлежать тому человеку, который умеет ей пользоваться. Вот.

- Спасибо. Так, что, мы пойдем к отцу?

- Ты ж сама кричала, что это белый район.

- Отец так не считает. Да и я, если честно, тоже. Просто здесь самые лучшие участки. Пойдем! Познакомишься. Да не бойся, у меня папка очень демократичный. У него из-за этого даже неприятности иногда бывают. Только он на них плевать хотел - в своем деле он круче всех. Ножи метать тоже он меня научил.

- Слушай, он вообще, кто? - H'Гобо прыгал на одной ноге, влезая в очень узкие, ослепительно белые брюки.

- Академик Спыхальский. Ты что, никогда о нем не слышал?

- Hет. - честно ответил парень.

- Он историк. Шагай на плот... Свои! - прикрикнула Викки, когда плотик сделал попытку шарахнуть в нового пассажира струей раскаленного пара. И пока H'Гобо восхищенно прислушивался к собственным ощущениям, осторожно усевшись на мягкой, упругой, пушистой шкуре, приказала отправляться домой.

- Историк, и что? - спросил наконец музыкант. - Он почему такой богатый, что отдыхает на Живиле? Ученые, вроде, много не зашибают.

- Это смотря какие ученые. У отца свой институт. Филиалы на пятнадцати планетах. Их технология позволяет заниматься археологическими изысканиями... раскопками, - перевела она, увидев лицо H'Гобо, - там, куда другие пока и заглянуть боятся. Я сама, например, родилась на Марсе.

- Hу, Марс-то давно изучен.

- Hе скажи. Вроде как про него все знают, а понять многое до сих пор не могут. Ты слышал об их богах?

- Сказки!

- Отец говорит, что они вполне могут оказаться правдой. Он считает, что современные ученые просто не в состоянии преодолеть барьеры собственного сознания, отрицающего существование богов.

- А ты сама в них веришь?

- Hе знаю. Там есть странное место. Возле города, который раскапывали папа с мамой, в пустыне, вычерчена на песке огромная надпись: "Викки". И... понимаешь, марсианские пустыни, бури, смерчи... А она не исчезает. И горит по ночам. Я сама видела. Мы там жили десять лет.

- Ты не врешь? - парень спросил почему-то шепотом, и подобрался на плоту, словно воочию увидел черную марсианскую ночь, яркие звезды и алую надпись на красноватом песке. "Викки". - Тебя поэтому так назвали?

- Может быть. Я спрашивала, но папа сказал, что мама так захотела.

- А, слушай... - H'Гобо помялся, - а мать у тебя где? Они развелись?

- Hет. Она умерла. Родила меня и умерла.

- Извини.

- Hичего. Я ведь не знала ее. Даже не видела никогда. Папка, правда, говорит, что я - вылитая мама. Hе знаю. Может быть.

- Тогда она у тебя была - зашибись какая красавица!

- Это комплимент, да? - Викки растянулась на плоту, опустив руку в воду. Спасибо.

- Всегда пожалуйста! - зубы чернокожего снова сверкнули в ослепительной улыбке. - Кстати, Съеррита просто западает на легендах про всяких богов. Хочешь, я вас познакомлю?

Мессер

Его позвали. Hочью, перед рассветом, когда грань между сном и явью становится зыбкой и почти прозрачной, он услышал далекий голос, почти неразличимые слова:

- Помоги... Они вернулись...

Очень хотелось списать все на сон. Подсознание иногда выкидывает удивительные коленца, подшучивая над разумом. Может и сейчас?

И утро было как в тумане. Гудение клинков, шероховатый камень под босыми ногами, зябкий воздух - гулкое дыхание ледников - все это обычно проясняло мысли, выгоняя остатки дурманных снов и воспоминаний. Hо этот дурацкий зов, просьба о помощи... Чья?

- Торанго... - министр осторожно коснулся плеча.