Орлиный там услышишь клич   ::   Наумов Сергей

– Мы вас знаем из книг, – сказал Порфирий Громов, – но мышцы имеют способность стареть.

И все же он убедил их, что сможет быть четвертым, ни словом не обмолвился о своих ранениях. Сам постарался забыть о них хотя бы на время восхождения.

...На гребне снег заледенел мелкими бледными зернами. Синеватые тени, отбрасываемые шпилеобразными скалами, чередовались с ослепительно оранжевыми полосами солнечного света. Вершина же отчетливо вырисовывалась на фоне ясного голубого неба.

С востока, юга и севера к вершине не подобраться – отвесная пятисотметровая стенка. И только с запада подходит к вершине гребень – путь подъема.

Снежник становится все круче, снег рыхлее и глубже. Видимо, опасаясь вызвать лавину, Порфирий вел группу по прямой.

Он с силой втыкал перед собой ледоруб – раз, правая нога вколачивалась в склон – два, левая – три... Машина, не человек. С таким и на Аннапурну можно. А в разведку? Саныч остановился, глубоко вздохнул, тяжело оперся на ледоруб, глядя, как Порфирий торит тропу.

На Громове была прозрачная нейлоновая куртка, брюки эластик и австрийские ботинки с золотым тиснением. Порфирий умел красиво одеться даже для восхождения. Угрюмоватое загорелое лицо его с длинным, хищно изогнутым тонким носом почти никогда не распечатывалось улыбкой, словно дал он обет не смеяться.

К вечеру, взяв в лоб два "жандарма", группа вышла к желтым скалам, откуда начинался самый опасный участок пути к вершине.

На площадке, когда-то выбитой лавиной, решили сделать привал.

Буранцев лежал на спальном мешке, запрокинув голову и сняв очки, смотрел на горы, окрашенные теперь в странный фиолетовый цвет; лишь вершина пика слабо поблескивала, словно обернутая оловянной фольгой.

"Нужно встать и пройти к валуну, – думал Саныч, – там все начиналось". Он медленно встал, ковырнул ледорубом снег. На скрип встрепенулся Олег.

– Куда вы, Сан Саныч?

– Место одно хочу посмотреть...

– Место, где был прикован Прометей? – донесся из-за груды рюкзаков голос Порфирия. – Так ведь он пришпилен был на Ушбе, как гласит легенда...

– Почти угадал, – тихо сказал Буранцев, – один на Ушбе, другой здесь неподалеку.

Ребята переглянулись – они давно уже встали со своих мест и теперь с недоумением смотрели на старика.

Сан Саныч всматривался в каждого из них чуть исподлобья добрыми выцветшими глазами, зная наперед, кто первый начнет "выводить иронию".

– Саныч, у тебя голова не болит? – осторожно спросил Порфирий. – А то у меня таблетки...

– Нет, там он и был распят, и его в любой момент "эдельвейсы" могли расстрелять из карабинов.

Сказал резко, удивляясь металлическим ноткам, прозвучавшим в голосе.

Ребята промолчали.

– Тогда пошли, – сказал Зураб. – Мы не знали про это, Саныч...

Порфирий усмехнулся – не поверил.

Они поднялись по крутому склону, края которого резко обрывались вниз, в пустоту. Справа открылся узкий, как щель, "камин", и сразу за ним – гладкая, как щека, стенка, отвесно уходящая вверх.

– А егеря?.. – спросил Олег.

– Там, за гребнем, только левее. Должно что-нибудь остаться... Гильзы, может быть...

Саныч, прищурившись, не отрываясь смотрел на стенку, словно читал на ней историю своей жизни...

* * *



– Гитлеровцы! – шепот идущего впереди разведчика бросил их на снег.

Буранцев отполз за оставшийся от камнепада валун и осторожно выглянул. Белым конусообразным озером раскинулось перед ним небольшое плато. Со всех сторон было оно окаймлено холодными, тускло поблескивающими изморозью скалами.

И по самой середине этого застывшего "озера" двигалась длинная цепь людей с ледорубами – автоматы висели на груди. Буранцев и без бинокля разглядел выпуклые защитные очки на лицах бредущих по колено в снегу немцев.