Скорпион   ::   Валяев Сергей

И теперь я спрашиваю себя: если бы у меня не случилось острое респираторное заболевание? Что тогда? Если бы я не гундосил и не хрипел. Что тогда?

- Ты меня понял, - спросил Нач, - про пулю-дуру?

- Догадываюсь, дядя Коля, - ответил я; мы были одни в кабинете.

- Кому - дядя Коля, а кому - генерал-майор, - забурчал Нач, открывая тяжелую дверцу сейфа. - Был бы батя жив, Саша... - Вытащил из бронированного нутра папочку, бросил на стол. - Полюбопытствуй.

Я развязал бантик на папке - он был атласным и пушился на концах.

- Чайку? - спросил Нач.

Я согласно кивнул, вчитывался а строчки информации. Потом зашумел огромный красавец-самовар, я закрыл папочку и аккуратно завязал на бантик атласные белые тесемочки.

- Ну как? - поинтересовался Нач.

- Большая игра, - ответил я. - Продажа оружия - это всегда опасно для жизни.

- Жить вообще опасно, - хмыкнул мой собеседник. - Говорят, можно умереть.

- Умирать неохота, - вздохнул я.

- Ну и дураком жить не хочется, - отвечал Нач. - Послушай, сынок, не в службу, а в дружбу... - И включил вентилятор как и в тот раз, когда отправлял меня на море, чтобы я переписал записную книжку пресс-атташе, посредника при купли-продажи самого современного военного вооружения для азиатских стран третьего мира, с которыми у нас не было дипломатических отношений.

Выслушав новое задание, я сказал: хорошо, если надо, значит, надо.

- Спасибо, Саша, - сказал генерал-майор. - Об этом никто, кроме нас двоих, - и выключил вентилятор.

- Могила, - ответил я.

- Вот именно, - Нач прятал в сейф заветную папочку. - Вообще-то, настоящий боец должен пасть на поле брани.

Как Глебов, промолчал я и отправился служить дальше.

Меня определили в подразделение по охране жизни и здоровья Академика. Голова ученого была абсолютно гола - на ней напрочь отсутствовала какая-либо растительность. Говорили, что по молодости он попал под маленькое атомное семипалатинское облачко. Хотя в подобное трудно поверить - Академик обладал героической силой: по утрам тягал пудовые гири, бегал трусцой, брякая мышцами и пугая дачный полудохлый народец своим диким видком; Академик был эдаким брудером, эдакой достопримечательностью отечественной науки. У нас было много хлопот - он требовал постоянного к себе внимания. И поэтому подразделение состояло из шести человек. Я занял место Крохина, однажды малость придушенного Академиком. Крохин перестарался: в нашем многосложном деле недопустима грубость и невежество; в нашей собачьей службе прежде всего ценится ум и умение держать любую ситуацию под контролем.

Был дипломатический прием. Как выяснилось после, Крохин пропустил рюмочку. И, разумеется, с ещё более активной бдительностью принялся следить за теми, кто окружал его подопечного - носителя особо важных государственных интересов.

Тут надо сказать, что Академик был большой любитель шумных гульбищ: его широкая брандмейстерская натура искала и всегда находила выход в подобных мероприятиях. Наш же Крохин наклюкался, свинья, и в какой-то момент утерял нить происходящего. Ему показалось, как он потом утверждал...

- Если тебе кажется, - кричал после Нач, - пойди на три вокзала и там... - Генерал-майор стал материться и так, что мы сразу поняли в чем же была главная ошибка нашего боевого товарища.

- Ты знаешь, дурак, что такое леди?! - орал Нач. - Нет, ты не знаешь, что такое леди! Если бы ты, хер с горы Арарат, знал, что такое леди, ты бы так не поступил!

Наклюкавшийся Крохин решил защитить честь Академика от посягательств каких-то сомнительных, с его пьяной точки зрения, дам импортного происхождения. Он попытался оттеснить леди от своего буйного подопечного, чтобы тот в угаре веселенького брожения не выказал тайн, имеющих тавро государственной секретности.