Охотник на тигров   ::   Рид Майн

Отец дона Рафаэля, испанский дворянин, служивший под начальством Итурригарая, после падения последнего был вынужден уединиться в своем родовом поместье Дель-Валле, куда его сын теперь и ехал. Дону Рафаэлю только один раз в детстве пришлось побывать в Дель-Валле, но он помнил, что это поместье должно находиться где-то поблизости упомянутой им гасиенды Лас-Пальмас. Менее откровенный, чем студент, драгун не посвятил его в то, что не одно желание видеть отца подтолкнуло его к путешествию, а нечто более заманчивое.

Прошло еще несколько часов. Солнце начинало приближаться к пылающему горизонту. Тени всадников все более и более удлинялись на фоне пыльной дороги, а красные кардиналы и пестрые попугаи, раскачивавшиеся на вершинах пальмовых деревьев, под которыми теперь пролегала эта дорога, уже запевали свой вечерний гимн.

Лошадь дона Корнелио от изнурения еле плелась. Напрасно боролся с мучительными ощущениями голода, жажды и усталости и ее хозяин. Бодрее были драгун с его конем, от самой природы одаренные большей силою и менее утомленные. Однако и они начинали терять терпение.

Долго крепился дон Рафаэль, наконец, после довольно продолжительных подготовительных рассуждений, внушил студенту мысль, что будет всего благоразумнее, если он, дон Рафаэль, пользуясь большей свежестью и выносливостью своего коня, поедет вперед и, достигнув отцовского поместья, пошлет оттуда кого-нибудь на помощь дону Корнелио.

Студент был вполне согласен с мнением своего спутника. Он сам понимал, что тем черепашьим шагом, каким идет его лошадь и какого поневоле должен был придерживаться дон Рафаэль, им и до утра не добраться до вожделенного приюта.

— Сеньор Лантехас, — сказал драгун, протягивая студенту руку, — мы расстаемся здесь друзьями. Будем надеяться, что нам никогда не придется встретиться врагами. Насколько я мог понять, вы смотрите отрицательно на попытки освобождения страны, триста лет томящейся под тяжелым игом порабощения. Что же касается меня, то я готов, в случае нужды, посвятить делу освобождения не только свое оружие, но и самую жизнь… Пока — до свидания. Как только доберусь до Дель-Валле, тотчас же вышлю вам помощь.

— Счастливого пути, дон Рафаэль! — сердечно произнес студент, крепко пожимая протянутую ему руку. — Если не забудете обо мне — спасибо вам, а забудете или почему-либо вам не удастся помочь мне — значит, на то будет воля Божия.

Еще раз прикоснувшись к шляпе, дон Рафаэль дал своему коню шпоры и вскоре исчез с глаз своего спутника, долгое время уныло смотревшего ему вслед.

Некоторое время спустя дон Корнелио, продолжая путь, увидел перед собою, в красном зареве знойного заката, индейца, гнавшего с пастбища двух коров с полным выменем. Надеясь получить от этого индейца что-нибудь для утоления голода и жажды, или, по крайней мере, сведения относительно замеченных в этом краю странностей, молодой человек окликнул краснокожего. Тот испуганно оглянулся. Разглядев мирного путешественника, он хотел поспешить к нему навстречу, но в это время цирковая кляча студента, в свою очередь, заметила коров, и в тот же миг, словно наэлектризованная, задрав хвост, круто повернулась и вскачь понеслась назад по прежней дороге. Тщетно стараясь удержать лошадь, дон Корнелио не переставал кричать индейцу, чтобы тот остановился. Но индеец, почуяв что-то недоброе в человеке, который зовет его к себе, а сам от него удирает, счел за лучшее как можно поспешнее продолжать свои путь и вскоре скрылся в лесу.

— Святая Матерь Божия! Да что же это такое сделалось со здешним населением? —вслух удивлялся студент, кое-как остановив и успокоив, наконец, лошадь. — Должно быть, оно поголовно взбесилось и не сознает, что делает.

Повернув лошадь в прежнем направлении, он продолжал подвигаться вперед еще более голодный, усталый и разочарованный.