Переход   ::   Мусцевой Виктор

А первый поход был у всех. И если в нем был опытный старший, то он никого не жалел. Поэтому и я не буду. А буду думать, как выходить из положения с максимальным педагогическим эффектом. Пусть парни тоже пошевелят мозгами и проявят инициативу.

--- Ну что, войска... Даю вводную! Один боец ранен и передвигаться не может. Есть такой вариант --- один остается здесь с Ольгой, остальные топают дальше. Потом двое налегке возвращаются за оставшимися.

Даю секунд тридцать--сорок на усвоение информации и оглашаю минусы:

--- При этом лагерь мы будем разбивать вообще непонятно когда, чуть ли не потемну... А тем, кто вернется, прийдется пройти девять километров, из них шесть дополнительных...

Все молча сопят. Шесть дополнительных --- это круто. Особенно в том состоянии, в каком мы все сейчас.

Есть, конечно, еще вариант, но мне хотелось, чтобы они сами до него додумались. Ситуацию спасает Ленчик, что и ожидалось, предлагая именно этот вариант:

--- Короче, распределяем ее вещи. Я рюкзак возьму, если у меня кто мой спальник заберет. А налегке Ольга дойдет. Дадим ей гитару и пустую канистру.

В плане походов Леня очень правильный мужик. Он всегда знает, что нужно делать. И делает это. Без понуканий и даже без намеков. И даже других застраивает. Причем успешно. При таком сержанте командир может ночью спать спокойно. Но сейчас не ночь.

Заметив, что у нас нечто вроде сходки или толковища, к нам ковыляет Ольга. Врубается в происходящее и начинает возмущаться в том ключе, что она сама дойдет, что не надо забирать рюкзак и т.д., и т.п.

Понятно. Сплошная диалектика. Единство и борьба усталости и самолюбия. Значит мне пора переходить к отрицанию отрицаний. То есть сказать командирскую речь. Говорю:

--- Так, тут вам не там! Капризы остались дома! Цыц, Малявка! На этой шхуне пока я капитан! Доктор сказал в морг, значит в морг! Приказано отдать рюкзак --- отдай! У нас военные учения! Зарница! Транспортируем раненного бойца! Дай мужикам возможность почувствовать себя крутыми! Все! Дискуссия окончена!

Дискуссия окончена. Обиды оставим до разбора полетов. Потом. А сейчас Леня производит перераспределение материальных ценностей, до того находившихся у Ольги за спиной.

В разгар этого действа слышится бурчание мощного дизеля, и через дамбу в пойму вплывает ``Урал'' с высокими бортами кузова и с прицепом для тюков прессованного сена. Это ``Урал'' лесника Шоты. У народа в глазах загорается надежда. Наивные. По дороге мы не видели ни одного брикета сена. Значит ``Урал'' свернет. А свернет в двустах пятидесяти метрах от нас. Потому, что поворот там. Сворачивает.

Паша предлагает:

--- А может покричим?

--- Бессмысленно. За ревом дизеля, да с такого расстояния...

--- Ну, может помашем?

Паша тоже устал. Ему хочется доехать. Это очень понятно. Но Паша забыл, что мы отдыхаем. Как ни смешно это в данный момент звучит. А Шота работает. У Шоты около семидесяти быков. И их всех нужно зимой кормить. Сеном. Когда я видел Шоту Гурамовича неделю назад, у него были ярко красные глаза. Потому, что он убирает сено и днем, и ночью. Потому, что кровь из носу, сено нужно успеть убрать до дождей. Иначе оно сгниет. И быки зимой подохнут. От голода. А если мы даже сейчас никуда не пойдем и заночуем прямо здесь, никто не умрет. Тем более, от голода. Втулять все это городскому Паше, не знакомому с превратностями сельского хозяйства, у меня сейчас нет ни сил, ни желания.

--- Паша, а с какой стати он должен нас возить? Он же работает!

--- Ну, может все таки отвезет?

Молча одеваю рюкзак, расправляю лямки, берусь за палатку.

--- Go!

Топаем. Привальчик получился, блин! Сплошная армейская педагогика...

Дорога петляет по выжженной солнцем желто--серо--зеленой степи между отдельными группами кустов и деревьев.