Сладкий ужас   ::   Серова Марина

Сегодня я повторила эту процедуру без всякого удовольствия, хотя колола я себе витамины и глюкозу, но укол — он и есть укол, и может вызвать положительные эмоции разве что у законченного наркомана…

Ну и наконец, три или четыре пересадки с поезда на поезд и залы ожидания между ними… Одна мысль об этом укрепила меня в принятом решении, и я с удовольствием отправилась в гараж, чтобы вывести оттуда своего красавца.

Всю одежду Раисы я сложила до времени в багажник, поскольку, если бы я вырядилась в нее уже теперь, то меня остановил бы первый постовой. Он сразу бы обнаружил несоответствие пассажира и автомобиля, и мне пришлось бы долго объяснять ему, что это моя собственная машина.

Я проснулась сегодня на рассвете, поэтому, несмотря на то, что потратила несколько часов на сборы и прощание с домом, к обеду я надеялась быть уже в Волгограде, где проживал, по моим сведениям, один из тех людей, с которыми мне нужно было повидаться.

Как только я оказалась за городом, — а на то, чтобы выехать из него, мне потребовалось около часа, — я смогла убедиться в преимуществах своей машины перед бесконечными «Фордами» и «БМВ», которых я обгоняла при каждом удобном случае, особенно, если за рулем видела раздутого от гордости толстяка.

Надо было видеть эти перекошенные от злости физиономии!

Я добралась до Волгограда намного раньше обеда.

Теперь мне необходимо было оставить машину на автостоянке, а потом переодеться и перевоплотиться в Раису, что я и сделала при первой возможности.

* * *



Кафе «Юность», куда лежал мой путь, пользовалось в Волгограде недоброй славой. Когда-то это было довольно популярное кафе, но с годами, переходя из рук в руки, оно все более ветшало и постепенно растеряло приличную часть своей публики. И уже несколько лет как окончательно превратилось в забегаловку для посетителей самых непритязательных. Оно даже утратило свое название, так как вывеску однажды сняли, поскольку ее разбили, а очередной хозяин решил ее не восстанавливать.

Завсегдатаи называли кафе по-разному. Самое пристойное из его имен было «Гадюшник». Все понимали, что лучшего названия бывшее кафе сейчас не заслуживает.

Одно время здесь чуть ли не ежедневно происходили драки. Но теперь и эта агрессивная часть публики покинула свое некогда любимое заведение.

С тех пор его облюбовали тихие алкоголики и наркоманы, у которых уже не было ни сил, ни желания драться и спорить друг с другом. Хозяин заведения торговал в основном теперь дешевым вином и очень плохой водкой без всякой наценки. И, может быть, давно бы разорился, если бы не его основной «бизнес». Каждому школьнику в районе было известно, что в этой забегаловке можно в любое время разжиться «дурью», «колесами», «ханкой»…

Такие места есть, наверное, в любом городе, и если их до сих пор не уничтожили, то, видимо, потому, что они выполняют роль своеобразных отстойников для всякой «шушеры».

Хозяин и сам был всего лишь «шушерой», мелкой сошкой в огромной сети наркобизнеса, которого в любой момент могли подставить его же поставщики.

Кроме того, он был для них каналом связи, что и явилось основной причиной моего к нему визита.

Мне было известно, что иногда он сам стоит за стойкой и ведет дружеские беседы с постоянными клиентами, но в этот раз его на месте не было. Посетителей обслуживала не слишком трезвая «красотка» с полным ртом золотых зубов, которой на вид с одинаковым успехом можно было дать и двадцать восемь и сорок лет.

Я достала из кармана джинсов какую-то мелочь и направилась в ее сторону. Раиса Сулейманова в моем исполнении не была законченной наркоманкой. Она была бывшей «неформалкой», которая несколько лет баловалась винцом и «травкой» и, что называется, добаловалась.

Еще утром с помощью питательного крема я привела свои волосы в надлежащий вид, и они выглядели теперь немытыми, как минимум, месяц. Немного я поработала и над лицом, и с помощью немудреной косметики добилась эффекта припухлости, причем нездоровой, и следов заживающего синяка под глазом.