Под белым крестом Лузитании   ::   Коршунов Евгений Анатольевич

Через десять минут «джип» поравнялся с белоснежным домиком, наполовину скрытым в зелени сада. Решетчатые ворота были открыты, и шофер, не тормозя, свернул во двор. Тотчас из дома выбежала толстая африканка, яростно размахивая руками, словно собиралась немедленно растерзать в клочья и машину и пассажиров.

— Лесного черта на вас нет! — возмущенно кричала она низким грудным голосом. — Беспокоить людей в такую рань! Да я вас сейчас…

С удивительной для своего массивного тела легкостью она метнулась обратно и через мгновенье появилась на пороге с автоматом в руках.

— Извините, мама…

Кэндал легко выпрыгнул из машины и уверенно пошел к дому Мангакиса.

— А… это ты… — проворчала африканка и громко вздохнула, опуская автомат.

— Мало тебе автомата, так ты призываешь на наши головы еще и лесного черта, — укоризненно сказал Кэндал. Потом примирительно улыбнулся. — Мисс Мангакис спит?

— А тебе какое дело до молодой леди? — Старуха посмотрела на Кэндала с подозрением.

— Мама Иду, нам срочно нужна Елена, — вступил в разговор Женя, вылезая из «джипа» .

— И ты здесь…

Это было сказано ворчливо, но куда более мягко. Мама Иду, как звали няньку Елены Мангакис, воспитывала девочку с пяти лет — с тех пор как ее отец разошелся с женой и уехал с дочерью в Богану экономическим советником ООН при правительстве молодой республики. Вот уже больше десяти лет в доме Мангакиса мама Иду была полновластной хозяйкой и любила иногда напомнить об этом. Несмотря на свой преклонный возраст, она обладала энергией по крайней мере средней атомной электростанции, как сказал однажды советник, тем самым несказанно польстив обожающей технический прогресс африканке.

Из ее восьми детей в живых осталось лишь трое сыновей: один стал таможенником, второй ходил в море на маленьком рыболовном траулере, а третий после учебы в Советском Союзе получил диплом врача и теперь был начальником одного из партизанских госпиталей в Колонии. Кроме того, у мамы Иду было несчетное число племянников и племянниц и такой набор более дальних родственников, что для перечисления их имен, семейного положения, профессий и прочего не хватило бы нескольких часов.

Ведя все хозяйство Мангакиса, мама Иду находила время еще и для общественных дел: была активисткой районного женского Комитета защиты революции, куда входили домохозяйки и рыночные торговки, такие же решительные и энергичные. Вооруженные старыми ружьями и мачете, еще месяц назад они наравне с мужчинами храбро сражались против высадившихся наемников, а потом с энтузиазмом прочесывали заросли в окрестностях города, вылавливая тех, кому удалось скрыться после разгрома десанта.

Именно тогда мама Иду добыла трофей — маленький автомат «узи» израильского производства. Вопреки строгому приказу республиканских властей женский Комитет защиты революции решил сохранить для своих активисток захваченное оружие. Горластая делегация потрясающих могучими кулаками «мамми», разметав растерявшуюся, не знающую, то ли смеяться, то ли отбиваться, охрану, взяла штурмом министерство обороны, и майор Марио Сампайо, новый командующий армией Боганы, через полчаса был готов на все, лишь бы напористые дамы оставили его в покое.

Официально было объявлено, что оружие женскому Комитету защиты революции оставляется… «в знак признания героизма его активисток в деле отражения империалистической агрессии и с учетом необходимости сохранения революционной бдительности» .

После этого мама Иду стала командиром отделения в одном из женских милицейских отрядов. Поэтому Кэндал благоразумно предпочел вести разговор с этой боевой особой в самых миролюбивых тонах.

— Мама, — мягко, но настойчиво сказал он.