Поиски красавицы Нанси   ::   дю Террайль Понсон

— У меня какое-то странное ощущение, — ответила Жанна д'Альбрэ. — Сердце усиленно бьется, и в голове все кружится… Я нездорова…

Она покачнулась. Король и подбежавшая к ним принцесса Маргарита подхватили ее. Один из пажей кинулся за доктором Мироном.

Именно в этот момент в зал ворвался Генрих Наваррский с криком: «Поздно! Моя мать отравлена!»

И тогда одно имя зашептали уста всех. Это было имя Рене! Король взглянул на мать и сразу понял все. Он побледнел, нахмурился и приказал:

— Пусть все уйдут отсюда!

Из уст в уста уже бежали слова: «измена», «отравлена», «предательство». Придворные торопливо исполняли приказание короля и выходили из зала.

Только беарнцы, приехавшие вместе с Жанной д'Альбрэ, остались на месте, еще плотнее сдвинувшись вокруг своей королевы.

— Выйдите, господа! — приказал им Генрих.

Тогда они вышли: нужен был приказ их государя, никому другому они не хотели повиноваться!

Теперь вокруг бесчувственной Жанны д'Альбрэ остались лишь король, королева-мать, принцесса Маргарита, принц Генрих, Крильон и Пибрак.

Пришел Мирон. Он осмотрел оцарапанную руку, затем поднял сорванную Генрихом перчатку, осмотрел ее и сказал:

— Ваше величество, видите ли вы эти мелкие осколки стекла, прилипшие к коже перчатки? Стекло приклеено нарочно, чтобы, сделав на коже царапину, ввести через нее тот яд, которым отравлены перчатки! А теперь благоволите обратить внимание на эти мраморные пятна на руке ее величества: это действует яд!

Генрих, стоя на коленях около матери, с отчаянием ломал руки.

— Говори, Мирон, говори! — сказал король. — Скажи нам всю правду!

— Это очень сильно действующий яд, — продолжал Мирон. — Он весьма недавно открыт в Италии — я сужу по описанию его действия, так как мне, как и всем французским врачам, не приходилось иметь с ним дела.

— Но если во Франции еще не знают его, откуда он взялся? — крикнул король.

— На это может ответить только один человек, ваше величество, а именно тот, который вечно возится с ядами! — ответил врач.

— Ну, уж это слишком! — недовольно заметила королева Екатерина. — Рене готовы обвинять решительно во всем! Ведь, кажется…

— Потрудитесь замолчать! — перебил ее король, сверкнув глазами. — На этот раз я уж докопаюсь до истины!

— Яд действует очень быстро, — продолжал Мирон, — и противоядия против него у меня нет. Но у отравителя оно должно быть…

Генрих вскочил и закричал:

— Где Рене?

Он забыл, что Крильон арестовал Флорентийца. Но герцога Крильона уже не было в комнате: при первых словах Мирона он выбежал из зала, вскочил на первую попавшуюся лошадь и помчался к своему дому.

Тем временем королеву Жанну перенесли в комнату принцессы Маргариты. Несмотря на все хлопоты Мирона, ее никак не удавалось привести в чувство. Ее дыхание становилось все прерывистее, глаза судорожно открывались и закрывались, по лицу начинали выступать те же мраморные пятна, которые появились сначала на раненой руке.

Король подошел к своей матери и сказал ей:

— С вашей стороны было большой ошибкой защищать Рене!

— Но… ваше величество… — пролепетала растерянная королева Екатерина.

— В конце концов, это имеет такой вид, будто вы — его сообщница! — докончил Карл IX и отвернулся затем от матери.

Екатерина Медичи побледнела как смерть.

В этот момент во дворе Лувра послышался топот быстро мчавшейся лошади.

— Это Крильон! — крикнул король, подбегая к окну. Он увидел, что во двор бешеным галопом въехал герцог, спереди державший в седле Рене.

— На землю! — грубо крикнул Крильон, бесцеремонно ссаживая парфюмера, и через минуту уже входил в зал, одной рукой держа Флорентийца за шиворот, а другой подталкивая его вперед.

Король пошел навстречу бледному, перепуганному итальянцу.